— Знаешь, что? — Анна повернула голову к сидящему за рулем напарнику. — Давай-ка сначала заедем за кофе. И каким-нибудь бургером, скажем, что попали в утреннюю пробку. Мое похмелье меня убивает.
Похмелье и правда ее убивало. А еще позвонившая с утра пораньше дочь, объявившая, что вылетела с работы и теперь ей нечем платить за квартиру. Анна честно сказала Молли, что она охамела, но денег все же обещала подкинуть: без дочери в доме было гораздо спокойнее. Дома она бывала только для того, чтобы отоспаться после работы, а Молли создавала столько шума, что проще было заплатить ее аренду, чем потреблять еще больше кофе.
А теперь вот еще этот утренний вызов. В часовенку, в которой обнаружили труп. Работать нужно было начинать с утра пораньше, но Анна не могла почувствовать себя человеком без кофе и отвратительно жирного фаст-фуда. Да и гасить перегаром напарника — это одно, а там, на месте преступления, еще были белые приличные люди, на которых дышать этим ядом было как-то неприлично.
— Жвачка в бардачке, — словно прочитав ее мысли, хмыкнул напарник.
— Кофе, Купер, — отрезала Анна. — Я не выйду из машины без кофе.
Напарник закатил глаза, но к ближайшей кофейне все-таки свернул. Ладно, без бургера Анна могла и обойтись.
Диспетчер, назвавший адрес часовни, сообщил еще, что уже успел уведомить криминалистов. Следовательно, выехали и они. Почему нельзя было как-то организованней собираться, Анна откровенно не понимала. Как не понимала и того, что могло вообще случиться в часовне. Пара дьячков не поделила хориста, и один другого огрел кадилом? Жадная прихожанка оставила слишком маленькое подаяние городской сумасшедшей? Случилось второе пришествие, Иисус обалдел от того, что творится в мире, решил плюнуть на это дело, а прихожане расстроились до смертоубийства? От религии Анна, на самом деле, была достаточно далека.
Машину, когда они прибыли на место преступления, Анна покидала со стаканом кофе и скорбным выражением лица.
Она переступила порог часовни и поморщилась от слишком резкого запаха паленого мяса.
— Барбекю — как мило, — сказала она. — Так что у нас тут?
— Религиозный экстремизм, — объявил криминалист, прижав к груди планшет с бумагами.
— Блеск, — кивнула головой Анна. — А теперь давай по-человечески.
Выходило, что жертву нашли на алтаре, как какого-то жертвенного ягненка, спаленного так, что опознавать оставалось только по зубам. И поджигали, судя по всему, живьем. Подробности после вскрытия и далее по списку. Анна выслушала краткий первичный отчет, покивала головой.
— Кто обнаружил? — спросила она. — Кто первым прибыл?
— Обнаружил пастор Харрис, прибыла — патрульная Рирден, — получила Анна ответ.
— Рирден ко мне и позовите, — снова кивнула она.
С пастором с самого утра разговаривать не тянуло от слова совсем. Только усугублять головную боль от похмелья. Может, эта патрульная успела его как раз нормально опросить.

Девушка в форме, которая подошла к Анне, была жутко рыжая. И не менее жутко — бледная. Вряд ли она была даже старше Молли: вот уж не повезло так не повезло молоденькой девчонке с выездом на такого вот жмурика. Это Анну уже было сложно чем-то прошибить, навидалась всякого. Человеческое барбекю хотя бы пахло не так отвратительно, как какой-нибудь уже изъеденный опарышами труп, пролежавший пару недель в закрытой квартире. Вот от этого выворачивало наизнанку.
Анна покосилась в сторону криминалистов, уже шуршащих с тем, чтобы транспортировать труп.
— Разберутся, — сказала Анна. — Так, офицер Рирден, пойдем-ка на свежий воздух.
Девочке точно нужно было подышать. На нее смотреть-то было как-то грустно. Анна поймала себя на мысли о том, что даже хорошо, что чужие дочери, а не ее шли в полицию. Наблюдать подобное — врагу не пожелаешь. Дурная у них работа. Для молодых и не закостеневших дурная.
По пути она оставила у еще одного патрульного опустевший уже стаканчик кофе. Их Анна, на деле, давно перестала различать.
— Куришь? — спросила она у Рирден, доставая из кармана пальто пачку.
Такое закурить хотелось и ей самой.
Территория церкви уже была обернута желтой заградительной лентой, за которой собирались неизменные зеваки. Еще чуть-чуть и сбегутся репортеры. Анна хотела бы покинуть место преступления прежде, чем стечется эта назойливая братия. Журналистов в полиции как-то не любили.
— Следы взлома пастор не обнаружил? — привычно начала Анна расспрашивать офицера Рирден. — Открывал своими ключами?
Начинать рутину с чего-то было нужно, а Анна уже прикидывала, на кого будет лучше всего сбросить бумажную работу. А разговаривать с пастором все еще не хотелось. Тем не менее, в список первичных подозреваемых и в очередь на допрос нужно было записывать всех, у кого были ключи от этого дома Господня. Что-то подсказывало Анне, что дом был тем еще проходным двором.
— Как звать-то тебя, офицер? — поинтересовалась она, выбивая сигарету из пачки и лениво посматривая на сбивавшихся в кучки зевак.
Мозги начинали кое-как скрипеть: фанатиков в церковном окружении должно было быть великое множество.

— У всех этих лунатиков всегда есть свои какие-то хитро вывернутые причины, — с налетом задумчивости ответила Анна. — Может, этот псих — или психи — пытается что-то донести миру. Может, с жертвой у него были какие-то личные... религиозные недопонимания. Пока рано говорить о подозреваемых.
Вообще, их работа была сплошной рутиной. Приехали на место преступления, расспросили свидетелей, потрепались с криминалистами, пока те делают снимки. А дальше снова сплошные допросы, просмотры записей с камер видеонаблюдения, наседающий с повышением раскрываемости шеф. И много, очень много бумажной работы.
Анна небрежно стряхнула пепел с сигареты. О. Вон уже кто-то вынос трупа на камеру мобильника снимает. Современные, мать их технологии. Бесспорно, все эти зеваки с мобильниками, да расставленные чуть ли не на каждом углу камеры, порой значительно помогали в их работе. Но раздражало все это количество техники порой до ужаса. Анна и так к людям старалась лишний раз не прикасаться, чтобы случайно не долбануть статическим электричеством. Контроль — это хорошо. Но лучше еще и не рисковать.
— Нашим психом и правда может оказаться любой из глазеющих сейчас, но проверять первым делом надо тех, у кого был доступ к ключам, — продолжила Анна. — Начав, кстати, с пастора.
Само собой, как уважающая себя итальянка по крови, пусть и родившаяся в Канаде, Анна была католичкой, но католикам же она и не доверяла. Не зря говорили про чертей в тихом омуте.
Сколько прошло с ее последней исповеди, Анна навскидку бы и не вспомнила.
— Так же прогуляться по соседям, вдруг кто-то что-то видел, — сказала она. — Если отошла, — Анна взглянула на Стеф, —можете с напарником начинать опрашивать.
Пастора в любом случае нужно было вызывать в участок и подробно расспрашивать самостоятельно. Анна поморщилась от этой перспективы, выпустила из пальцев докуренную сигарету и носком сапога ввинтила ее в снег.
— Будем надеяться, что это кто-то из местных, а не залетный сумасшедший мормон, — поведя плечами, добавила она и приободряюще улыбнулась Стефани. — Надеюсь, у тебя крепкий желудок, можешь еще и не такое барбекю в перспективе увидеть.
Вся самая грязная и унылая работа, если не считать постоянных протоколов и отчетов, как раз была на плечах простых офицеров. А девчонкам в полиции Анна всегда симпатизировала. Пробиться сквозь шовинистические стереотипы не всегда было просто даже в нынешнее время всевозможных свобод.