Ал сам не знал, как смог уговорить отца отпустить его "на выходные к Стеф" сразу после своей четвергово-пятничной эскапады. Возможно, ему повезло. Возможно, у того просто было хорошее настроение. Так или иначе, но отпроситься он умудрился; значит, его ждало еще полтора дня с Энди.
Он был бы на седьмом небе от счастья, если бы воскресенье с Энди не значило пропуск службы. И ведь что хуже всего — он даже не подумал об этом, пока отец не сказал. Ал поблагодарил за разрешение не идти и заверил, что очень постарается заглянуть в том районе, но не знает, какие планы у Стеф, да и вообще…
Он не мог перестать думать об этом всю дорогу до кофейни. И о том, что они слишком расслабились — он слишком расслабился. От радости примирения, от так греющего душу "вместе", от того, что он нужен был Энди. Отец пока ничего не подозревал, Ал был уверен, но не меньше он был уверен и в том, что если продолжит в том же духе, то за подозрениями дело не станет. Им надо было быть осторожнее, раз не лгать пока не получится.
Ал рассеянно заказал себе капучино вместо латте. Спросил у Жана-Пьера, как нос, не вслушиваясь особо в ответ. Взглянул на часы на телефоне, улыбнулся сам себе: пришел раньше, как всегда. Чем ближе было время встречи, тем меньше ощущалась ложка дегтя в бочке меда. Тем меньше вообще хотелось подобным заморачиваться. Нет, он все еще думал, что им с Энди надо об этом поговорить, но не сегодня. Завтра.
Кофе он, правда, попросил переделать. Чтобы не приплясывать нервно перед стойкой — заодно попросил Жана-Пьера его позвать, когда латте будет готов, а сам пошел за столик. Даже куртку снял, чтобы не жарко было, и рюкзак с плеча тоже. Пристукнул нетерпеливо пальцами по столику, положил на него телефон, чтобы было проще посматривать на часы в ожидании.
Приближение Энди он почувствовал еще до того, как тот открыл дверь — и нахмурился, понимая, что что-то было не так. Что именно — увидел, только оглянувшись.
Энди пришел не один.
Ал поймал его полный вины взгляд и, стиснув зубы, отвернулся к окну. Смотреть на Энди в обществе этой невзрачной было невыносимо — и тем невыносимее, чем отчетливее он ощущал, насколько Энди чувствовал себя виноватым и насколько тяготился ее обществом.
Ал подтянул к себе телефон, открыл СМСки, набрал: "Что она здесь делает?" — и нажал на "отправить".
Ему было все равно, что невзрачная может увидеть: обида слишком туманила голову. Как Энди мог так поступить? Даже если не планировал — а Ал был почти уверен, что он не планировал? Не мог, что ли, отвести ее в другое место? Предупредить его — хоть как-нибудь?
Иногда Алу казалось, что Энди о нем не думал дальше постели. Да, он, может, не называл его больше интрижкой, зато дал почувствовать себя ею сполна. Здесь и сейчас, будто не было переноса свадьбы и ночи с четверга на пятницу.
Ал глянул на телефон, закрыл сначала глаза, а потом и лицо рукой, сглотнул. Когда сердце рвалось пополам от собственного гнева, а на языке привкусом металла отдавалась собственная же болезненная ревность — это уже ни в какие ворота не лезло.
Жан-Пьер появился в поле его зрения неожиданно. На вкус Ала — даже слишком.
— Я тебя звал, ты не слышал, — мягко пожурил он, ставя перед Алом его стаканчик с латте, а потом наклонился и заговорщицки понизил голос: — Забавный у тебя бойфренд. Мне нос за невинную беседу ломает, а сам не стесняется. За ручки держится.
У Ала от этих слов зазвенело в ушах, и он еле заставил себя не оборачиваться. Вместо этого — посмотрел на Жана-Пьера. На секунду ему захотелось знать, с каким выражением, потому что тот поставил кружку на стол и поднял руки вверх со смешком:
— Полегче, mon ami. Я просто пытаюсь помочь.
— У тебя там клиент, помоги лучше ему? — бросил Ал и поднялся, подцепляя мобильник. — Спасибо за кофе.
Телефон он сунул в карман джинс и, не удержавшись, бросил очень беглый взгляд на тот столик. Внутри опять полыхнуло вспышкой боли, и Ал стиснул над сердцем рубашку. К своему кофе он так и не притронулся.
Он хотел подойти к тому чертовому столику и выложить этой невзрачной все, что было между ним и Энди, и пускай все их, включая его собственную, благоустроенные и напрочь фальшивые жизни сгорели бы в адском пламени. Он хотел уйти; надеть куртку и рюкзак и действительно уехать в гости к Стеф на выходные, и больше никогда не встречаться с Энди. Даже взглядом. Он и не взглянул, пока плелся в туалет, удивлялся только, как не спотыкается о собственные ноги. На поднятые брови Жана-Пьера — махнул рукой, мол, все в порядке.
Все было настолько не в порядке, что у него не хватило бы слов, чтобы описать.
Туалетов для посетителей в кофейне было два. Ал зашел в один из них, закрыл за собой дверь, забыв ее запереть. Пустил холодную воду, склонился над раковиной, плеснул себе в лицо пару пригоршней.
Отрезвить это его немного отрезвило, а вот легче ничуть не стало. От собственного перекошенного отражения — тем более.
Ал вцепился в раковину до побелевших костяшек, поймав себя на том, что чужое чувство вины, будь оно трижды проклято, становится ближе. И точно: дверь за спиной приоткрылась.
— Уйди, — хрипло сказал он, опуская голову, чтобы не смотреть на Энди даже в зеркале. — Видеть тебя не хочу.