Энди уткнулся лицом в подушку, чувствуя, как его вырубает. Двойная жизнь выматывала. Прошлый день он провел с Лоис и ее матерью, катался в уже снятый ими зал для свадебной церемонии, потом к флористу, потом с семьей невесты же и ужинал, а следом — на смену. Ночь выдалась жаркой в прямом смысле слова, иной раз, когда ничего особого не происходило, можно было отоспаться и на работе, но нет. Не этой ночью. Вернувшись домой, он помогал отцу в гараже, а следом, так же не поспав и часа, поехал встречаться с Аланом. И встреча эта вытянула все соки окончательно. Веки отяжелели, Энди готов был стать тем парнем, который после секса с чувством выполненного долга отворачивался к стене и засыпал.
В сонное сознание приходила мысль о том, что номер в мотеле можно снимать еще и отдельно от Алана — чтобы втайне ото всех просто поспать.
Энди понимал, что так дальше продолжаться не может. Он начал врать родителям, отмазываться от невесты, пропускать тренировки, чтобы урвать несколько лишних часов с Аланом. Порой говорил себе, что хоть и не Супермен, но такой график кое-как потянуть сможет. Еще и обманывал сам себя, никак не пытаясь разрулить сложившуюся ситуацию.
Ему нужно было выбрать. Или несчастливая жизнь с Лоис в благочестии, как у нормального белого человека со всей рутиной и выходным злоупотреблением алкоголем с Ронни, которого Барби все же обрадовала беременностью. Или порочная, в осуждении и порицании общества, сломающая все, что он имел сейчас, с Аланом. Если разве что пореже встречаться, не рваться на куски с каждой СМС-ки и нормально планировать свое время... Ну, да, конечно, ведь об этом мечтал каждый подросток — связаться с почти глубоко женатым парнем и мыкаться по мотелям.
Только вот ни одна еще попытка расстаться с Аланом не обернулась успехом.
Энди напоминал себе о том, что один раз они уже попались. Пусть это не обернулось ничем критическим, но тем не менее, могло ведь. В один момент они оказались неосторожны и вот пожалуйста — об этой греховной связи известно уже троим.
— Я только чуть-чуть... — пробормотал он в подушку.
А потом где-то на периферии сна почуял дым. Реакция сработала — Энди встрепенулся, резко сел на продавленной постели в номере мотеля, замотал головой, стиснул зубы.
— Блять, Ал, — прошипел он. — Какого хуя ты куришь в постели?
Сон слетел, будто не было. Видимо, и правда, профессионализм уже не пропить. Да и шеф вон совершенно непрозрачно намекал на то, что бумаги под повышение до полноценного пожарного уже готовы отправиться в департамент.
Он выхватил из рук Алана сигарету и через него потянулся к видавшей виды стеклянной пепельнице, чтобы оперативно затушить. Это вот жуть как раздражало — он как-то рассказывал уже статистику возникновения пожаров по вине курения в постели. Да, Алан был осторожен, но мог бы и поиметь совесть, раз уж встречался с пожарным.
— Мог бы одеться и выйти курить наружу, — раздраженно продолжил он, выпрямляясь и морща нос от табачного дыма, еще не рассеявшегося. — И, знаешь, что? Я вот, пожалуй, так и сделаю.
Энди спустил ноги с постели и потянулся за своими джинсами. Конечно, в такой вспышке раздражения не было нужды, но накладывающийся стресс давал о себе знать. На днях он и на Лоис огрызнулся из-за какой-то мелочи, и Ронни подначивал на работе как-то злее, чем полагалось по дружескому кодексу, вот теперь и на Ала срывался.
— Извини, — бросил он, не оборачиваясь. — Но я ведь говорил тебе.

— Я же сказал — извини, — напряженно бросил Энди. — Я больше суток уже на ногах, мне сейчас вот вообще не до грызни еще и с тобой.
Только поздно было. Раздражение — штука сама по себе заразительная. Просто так, заведясь вполоборота под влиянием стресса последних дней, от него не отделаться. А ведь он не собирался вести себя, как скотина. Только не с Аланом, которому и так из-за него приходилось шарахаться по мотелям и конспирироваться.
Но Алан начал вскрывать по живому сам.
Энди, натягивая джинсы, сжимал зубы до боли в челюсти. Понимал, что стоит ему самому сейчас раскрыть рот, как наружу выплеснется много злого и несправедливого. Алан был прав, по самые гланды прав, Энди пора уже было определиться, а не мотать себе и ему нервы, постоянно опасаясь — теперь уже снова — спалиться. Но правоту эту признать вслух Энди не мог. Тогда пришлось бы на самом деле что-то решать, а он не был уже уверен, как почти месяц назад, в том, на чьей стороне опустится чаша весов.
Тем не менее, не ответить, не отбить подачу, он тоже не мог. Раздражение ввинчивалось в виски тупой головной болью. Недосып делал свое черное дело.
— Я тебя, по-моему, ни к чему не принуждаю, — отозвался Энди. — Что-то мне ни разу не пришлось тебя уламывать, чтобы сорваться со мной в мотель. Не устраивает что-то? Ну так ты с самого начала знал, на что идешь. Так что давай ты не будешь на меня давить?
Он говорил не оборачиваясь, преувеличенно ровным тоном. Внутри же все дрожало, калейдоскоп чувств перетасовывал сочетания. Вина с озлобленностью, желание плюнуть на весь окружающий мир и отменить к чертям свадьбу — с ответственностью перед родителями, у которых кроме него других вариантов на продолжение себя в потомках уже не было. Алану легко было говорить — на него общество пока не давило так, как на Энди, не диктовало свои правила во всем, грозясь придавить порицанием, если пойдет против.
Энди поднялся, застегнул клепку джинс, осмотрелся в поисках своих майки и рубашки, стараясь не смотреть на Алана.
— Ты предлагаешь мне перечеркнуть шесть лет отношений ради... — он сглотнул и наморщил лоб, прикидывая. — Ради месячной интрижки?
Остановиться уже было сложно. Алан снова очень легко довел его до демонстративного проявления эмоций. Правда, тогда, у него на кухне, горячая перепалка и закончилась не менее горячо, сейчас же рассчитывать на примирение через секс не приходилось — Энди переступил черту.
Он никогда не сможет полюбить Лоис так, как мог бы Алана, зато с ней он мог не быть собой. Не быть, например, такой эгоистичной скотиной, потому что чувство вины за недостаток полагающейся ей любви, перекрывало.
— Делай, короче, что хочешь, — устало бросил он, с нескрываемой неприязнью глянув на сигарету. — Только без меня.
Так вот ты какая, точка невозврата.

Внутренний мир Энди рушился, плотины смывались, Помпеи топились вулканической лавой. Он чувствовал это настолько ярко, что на какие-то моменты вынужден был застыть, зависнуть, оцепенеть только чтобы ноги не подкосились от нахлынувшего потока раздробленных на куски эмоций.
Разве не этого он добивался еще после лифта? Да нет. Не этого. Хотя бы не так.
Натянуть борцовку, рубашку, влезть в ботинки — отточено, механически и быстро, будто собирался по вызову на пожар. Состояние нахлынуло как раз похожее.
— Давно пора, — бесцветно бросил Энди.
Он давил в себе желание развернуться, броситься к постели, сгрести Алана в крепкие объятия, подмять под себя и обещать... Да все, что угодно. Отменить свадьбу, сдаться родителям, уехать на край света. И звезду с неба — да, ее тоже. Только чтобы остаться рядом с ним, чего бы из этого не вышло в итоге. Но он не мог. Нельзя было позволить себе такое безрассудство. Встречаться, скрываясь ото всех — проблема, но на совести менее откладывающаяся.
Да и эта ссора, в отличие от той, на его кухне, была не из разряда тех, что со счастливым концом и восстановлением сбившегося дыхания после.
Энди подхватил свою куртку, нашарил во внутреннем кармане пачку сигарет. Он до последнего хотел, чтобы Алан что-то сказал, как-то его остановил. Это он ведь чужие эмоции мог разбирать, Энди же в своих снах для них будущего не видел, пусть надежда где-то еще отчаянно скреблась.
Уходя, Энди не удержался от того, чтобы громко хлопнуть дверью.
Он прошел уже до угла мотеля, прежде чем осознал, что оставил в номере шарф и вообще идет, не застегнувшись, сминая в кулаке несчастную пачку. Возвращаться не стал, только завернул за угол и, привалившись к стене, вытащил сигарету. Пальцы дрожали, от холода или от перебора с эмоциями — не важно, подкурить удалось не сразу. Легкие наполнились табачным дымом, голова слегка закружилась, как каждый раз, когда долго не курил. Легче не стало. Энди казалось, что он умирает с каждой секундой, снова и снова. И вроде ведь все правильно, но отчего же так паршиво?.. Будто с мясом оказалась вырвана очень важная часть его самого.
Он нервно дымил и говорил себе, что это пройдет. Переболит. Только сам себе верил с большим трудом.

— Ты заебал с постной рожей тут без дела сидеть, Мейсон, — почти ласково сказал Ронни, плюхаясь на диван рядом с Энди в комнате отдыха в части.
Ронни шутливо ткнул его кулаком в плечо. Энди вымученно как-то усмехнулся. То, что в части он никогда не оставался один, его невероятно радовало, потому что в противном случае он бы точно сошел с ума. Он столько раз уже прокрутил в голове события того дня, когда, видимо, дал окончательный от ворот поворот Алану и едва не бился в конвульсиях от того, как все скручивалось внутри.
От того, как тяжело было даже дышать, зная, что Алана рядом больше не будет.
— Пошли-ка дернем вечерком, — предложил Ронни. — Барби с детьми уехала к маме, я не собираюсь упускать такой шанс. Тебе-то еще хорошо, тебя никто не пилит, когда ты культурно отдыхаешь с коллегами. Попомни мое слово, отдыхать с нами, когда твоя понесет, будешь чаще.
— Дернем, — не долго думая согласился Энди. — И не напомина-ааай, я уже думать о свадьбе не могу.
Потому что тошно с таких мыслей становилось. Ну, да, шесть лет против одного месяца. Но казалось, что он сознательно упустил того самого аиста с неба, который сам же в руки и давался, чтобы вернуться к довольно скучной, пусть и хорошей, синице.
Радовало только одно — то, что со дня на день должны были прийти из департамента документы, подтверждающие повышение. В том, что кандидат Мейсон станет настоящим пожарным, не сомневался никто, даже сам Энди. Он знал, что заслужил, несмотря на то, что не чувствовал себя достойным каких-то еще перспектив. Правда, теперь будущее становилось более ощутимым. Будущее, в котором у него больше не было шанса на простое человеческое счастье, зато на  праведное шаблонное существование — завались.
— Мейсон! — окликнул его Джейс, шуровавший в кухонной зоне. — А не сгонять ли тебе за кофейком?
— О, — Ронни оживился так, что его усы, кажется, зашевелились. — Мне американо возьмешь.
— Да вы чего? — возмущенно вытянулся Энди. — Там еще растворимого полно, я знаю! И вообще, Джейс, ты же завязал с кофе.
— Ну, я туда сам и не пойду, — Джейс развел руками. — А тебе этот слащавый, может, к стаканам, бля, свой номер телефона не приложит.
— Пошел ты, — огрызнулся Энди.
— Не обижай кандидата, Джесси, — Ронни хохотнул. — Не всем же, как тебе, везет пидарков привлекать.
Смешок Энди из себя выдавил с трудом. Если бы они только знали.
Он поднялся с дивана, выражая всем своим видом великое мученичество. Каждый пожарный в части, вообще-то, в эти дни готов был гонять его по любой мелочи, потому что, опять же, все знали, что гонять осталось всего ничего. Энди их понимал и особо не сопротивлялся. Так было принято. Тем более что нормальный кофе не убил бы и его. А вечером еще и дернет с Ронни, может, полегче станет.
Кофейня была совсем рядом, Энди добежал, только накинув на плечи куртку. В это время еще не должно было собраться большого количества посетителей, он надеялся на то, что управится довольно быстро. Вошел внутрь, улыбнулся Мими, торчавшей за кассой, окинул взглядом помещение...
И чуть не кончился на месте.
Алан был здесь. Мало того, напротив него сидел еще и некстати помянутый еще в части бариста. У Энди потемнело в глазах, стоило ему увидеть, как лощеный ублюдок взял Алана, его Алана, за руку. И как Алан смотрел на него, не опуская взгляда и не сразу отнимая руки. А, стоп. Больше не его.
Это было слишком жестоко. Приходить сюда, к самой его работе, чтобы подержаться за руки с каким-то... Энди выдохнул. Попытка напомнить себе о том, что он не имел сейчас и права на ревность, прошла даром. Эта самая ревность обожгла и застила глаза.
Энди направился прямиком к столику, зная, прекрасно зная, что должен был просто взять кофе парням и уйти, больше не глядя даже в сторону Алана.
— Друг, у тебя проблемы какие-то? — ровным, тихим голосом поинтересовался Энди, приблизившись и тяжело опустив руку на плечо гребаного баристы. — Ты меня в прошлый раз чем слушал? — он перевел взгляд на Алана. — Этот чувак тебя достает? — брови вопросительно поднялись. — Нет, а ты, родной, сиди, не дергайся, — снова к баристе, еще и сжимая его плечо стальной хваткой. — Тебя предупреждали уже.
Энди находился на смене, в части его и кофе ждали коллеги, а после смены — культурный отдых в компании Ронни. Ему не нужны были задержки или проблемы, тем более не нужны были эти кульбиты ото всех внутренностей из-за одного только взгляда на Алана. Но поздно.
Он подумал о том, что Ал вообще явиться сюда и трепаться с этим вот мог исключительно назло ему. Только парняга был, как Джейс верно отмечал, слащавым. Смазливей Энди, выше. Может быть и лучше. Собаки, правда, еще не было никакой. Нечестно получалось.

Энди хотел бы выкинуть из головы мысли о том, как красив был Алан в гневе. Эти горящие яростью глаза мутили сознание не хуже ревности. Энди резко выдохнул, быстро провел языком по губам и перевел взгляд на проклятого баристу.
Переполнившие в раз эмоции требовали выхода.
— Чего вякнул сейчас? — едва ли не шипя спросил Энди. — Подобру-поздорову? Это ты мне типа угрожать пытаешься, голубок?
Шмара французская. Энди не был поклонником всего французского в принципе, даром, что язык приходилось в школе учить, второй государственный все-таки. Язык казался ему слишком сладеньким на слух, а его носители, даже канадские — трепливыми рохлями. И вот пожалуйста. Один такой сидел тут и подкатывал яйца к Алану. А может и не только подкатывал, но об этом ему лучше было не думать совсем, чтобы не приложить его мордой о стол прямо здесь.
Парень был настолько не-Энди, что это добивало окончательно. Если Алан думал, что мог так просто сидеть и попивать кофеек в компании заднеприводного лягушатника рядом с его работой тогда, когда еще времени после расставания прошло всего ничего, то, ну... Строго говоря, он мог и Энди права не имел рыпаться. Не имел, но и терпеть не собирался тоже. Тем более сукин сын сказал ему это откровенно пидорское "шери". Энди же, не испытывавший раньше такого давления со всех сторон и не готовый еще к таким поворотам, вогнать себя в колею не мог и попытаться.
Он только коротко махнул нахмурившейся за кассой Мими рукой.
— Ал, ты-то хоть не дергайся, — бросил Энди, убирая руку с плеча поднимавшегося парня. — А с тобой пойдем-ка снаружи покурим, дорогуша.
Озлобленность и ревность чуть из ушей не лезли, но Энди не мог и не хотел с этим что-то делать. Но не мог он и устраивать разборы полетов здесь, в помещении. И так неизвестно, что там подумать Мими могла. И что в последствии донести Гленну. Впрочем, Энди всегда мог скорчить гомофобскую рожу в лучшем стиле Джейса и объявить, что заебал лягушатник пытаться к его друзьям в штаны залезть. Ну и вставить что-то типа "да я этого пацана еще под стол пешком ходящим помню, у нас родители же дружат, а тут этот хрен с Елисейских полей".
А лягушатник и правда заебал. Если Джейс и сам мог ему пару ребер сломать, только слегонца толкнув, то Алан... Алан сам запрещенными приемами апеллировал.
Эту сторону Энди, сторону эгоистичного самца, не готового без боя отдавать свою добычу, даже не единожды выпущенную, по сути и не видел никто. Возможностей не выпадало. Лоис таких эмоций в нем не вызывала, а Ли, святой героический Ли, не давал поводов взбеситься. Может, ему, взрослому и умудренному жизнью, просто хватало на это ума.
— Расскажешь, бля, дяде-пожарному, что твое "подобру-поздорову" значит, — добавил он. — Или яйца тут уже отсидеть успел?
Возможно, со стороны это и могло показаться гомофобно-комичным. Низкорослый парень с двухдневной щетиной на перекосившейся от распиравшего всего физиономии, докопался до длинного по сравнению с ним лощеного французишки в приличном заведении. Но Энди так чертовски серьезен в деструктивных намерениях еще не был, казалось, никогда.

Энди довольно быстро перестало волновать то, каким его увидит Алан. Потому что какая теперь разница? Он мог быть каким угодно скотом, демонстрировать, возможно, истинное свое лицо, подавляемое годами, раз уж единственным шансом на воссоединение был невозможный для него разрыв помолвки. Где-то на периферии сознания Энди, правда, сам с себя несколько ошалевал.
Хренов французишка с омерзительной усмешечкой на роже мало того, что согласился выйти побеседовать, так еще и умудрился Алана усадить обратно. Энди поспорить мог бы, что у него такой финт ушами бы не вышел. Его бы Алан просто не стал слушать. Ну, да, действительно, кто он ему? Бесперспективный бывший, которого уже не надо впечатлять и которому не нужно больше мило улыбаться.
Пройденный, блять, этап.
В ушах Энди шумело. От злости, от ревности, от осознания того, что не был он таким уж особенным для Ала, раз уж тот так очевидно легко велся на мерзкий мягкий французский акцент. А ведь он ему, черт побери, сам так просто доверился. И с Ли, и со снами, и даже с совершенно мальчишеской увлеченностью солдатиками и всякими "Звездными войнами". Вскрылся нараспашку. Теперь аж в глазах свербило от накатившей боли. Приходилось стискивать зубы до скрипа. Конечно, а чего он еще ждал от семнадцатилетнего пацана?
Морозный воздух снаружи не отрезвил. Энди чувствовал, что если не даст эмоциям выйти наружу сейчас, то психанет на остатке смены. В свете повышения дергаться в части было непозволительно. Поблизости — тоже, но это было меньшим из зол.
Вместе с лягушатником он дошел до первой подворотни. Молча. Безуспешно все еще пытаясь успокоиться.
— Ты меня, сука, бесишь, — совершенно честно сказал Энди, хрустнув костяшками пальцев. — Я тебе что в прошлый раз говорил? Пацан несовершеннолетний, из штанов выпрыгивать нехорошо.
Да, ему это не мешало. Но больше ничего в голове не нашлось. Разумного.
— А мне вот кажется, что некрасиво не давать ему самому решать, что хорошо для него, — в голосе французишки сквозила такая снисходительность, что ухмылку с физиономии стереть хотелось как можно скорей.
— Да что-оо ты говоришь, — зло и прямо глядя отозвался Энди.
Цивилизованные разговоры его, обычно неконфликтного, сейчас волновали меньше всего. Вот уж не этому щенку было учить его жизни. О том, что "щенок", пожалуй, был вряд ли сильно младше или старше его самого, Энди не думал.
— Давай-ка ты снимать мальчиков будешь по пидорским резервациям, а, сладкий? — продолжил он.
В ответ он уже и вслушиваться не стал. Плевать было, что там парень мог проблеять ему в ответ. Его не волновало и то, что гордые, не скрывающиеся гомики, имели привычку сбиваться в стайки и показывать всем обидчикам, что они такие умные-красивые в меньшинстве своем себя в обиду же не дадут. Нет, ну а мало ли какой антигомофобный пикет у части мог бы собрать этот вот красавчик в последствии?
Он выдохнул, совершенно расслабленно осмотрелся, а затем, собрав всю злобу в кулак, коротко и четко отправил его в полет до ровного, еще не ломанного носа лягушатника. В следующий момент, стоило услышать хруст носовой перегородки, Энди коленом въехал в его живот, не давая прийти в себя после не такого уж и неожиданного удара.
В сознании полыхнула мысль о том, что он может, вообще-то, избить парня до полусмерти, легко и играючи. Мысль даже не испугала. Энди не мог больше держать свою боль в себе. Даже святым, казалось, вынести все это было бы не под силу.
Он снова занес кулак, планируя вынести следующим ударом челюсть, по сути, ни в чем и не виноватого парня, просто попавшего под раздачу. Алан появился будто из ниоткуда.
Энди взглянул на него полубезумным удивленным взглядом. Зачем?..
Хватая губами воздух, Энди вдруг сам себя нашел сломанным и беспомощным. Перед ним.
— Я... — начал он. — Ал, я...
Что? Не хотел? Да как раз наоборот. "Скучал" же или "не могу без тебя" были слишком жалкими вариантами.
Энди дрожащей рукой провел по волосам ото лба, не чувствуя себя в состоянии выдержать взгляда Алана. Новая волна злости поднималась — потому что его-то он слышал.
Он встряхнулся. Прикрыл на момент ладонью глаза, чтобы в следующий мазнуть по Алану полным неприкрытой злости взглядом.
— А ты изволь уж следующую интрижку искать подальше от моей части, — бросил он. — Или уж кого-то, кто сможет за себя постоять, а не только языком чесать. Ну, если тебя вдруг не прикалывает вправлять своим ебарям кости.
В голове пронеслись собственные слова, еще в том лифте сказанные. "Что ты можешь знать обо мне?" Выходило, что и сам Энди не многое о себе знал.
Развернувшись, он быстрым шагом направился прочь из этой подворотни. К черту кофе, к черту лягушатника, к черту Алана. Больше всего ему нужна была сейчас никотиновая тяга. А в идеале — вообще что-то крепче. Чтобы не так колотило. Затянуть душевные раны дымом и алкоголем вряд ли получится, но хоть на короткое время болеть будет меньше.

В части Энди тут же взяли в оборот Ронни и Джейс. Буквально — утащили в гараж и нависли, заставляя вжаться спиной в пожарную машину. Видимо, ждали от него уже совсем не кофе.
— Какого черта, расскажи-ка, мне звонила Мими? — прорычал Ронни. — С хрена ли ты потасовку с этим пацаном устроил?
— Это интервенция, что ли? — подняв все еще злющий взгляд на лейтенанта, спросил Энди.
— Да, блять, интервенция, — ответил Ронни. — А если это до шефа дойдет? Тебе не то что повышения тогда не видать, тебе...
— Мейсон, ну вот ты не мог мне позвонить? — вклинился Джейс. — Потом, после смены, отловили бы пидорка в подворотне.
— А если он на тебя заяву накатает? — продолжал Ронни. — Джесси, ты-то не разжигай тоже, а?
— Не накатает, — уверенно сказал Энди, будучи сам не уверен в этой уверенности. — Это мое дело, ребят.
— Не только твое, кандидат, — прямо сказал Джейс. — Если вылезет, отразится на всей части. Почему, думаешь, я сам ему еще ебало не расквасил?
Энди выдохнул, отвел взгляд. Вот уж отвлекали так отвлекали. Ему было невероятно хреново, а коллеги только подливали масла в огонь. Он и сам уже понимал, что такое безрассудство может вылиться во что-то критическое для него. Энди своими руками мог разрушить всю жизнь, пустить под откос карьеру.
— Герой, бля, — бросил Ронни, поняв, что ответа вряд ли дождется. — Пошли, Джесси, пусть сам со своим дерьмом разбирается, если даже объясниться по-человечески не может.
Он почувствовал, что, наверное, смог бы. Рону — смог бы, не в присутствии Джейса. Лейтенант никогда не отзывался негативно о проявлениях однополой любви. Ну, шутил со всеми, а кто не? Но в отличие от агрессивно настроенного Джесси, наверное, мог бы где-то даже и понять. Тем более что дружил с Ли с самого детства. Может, как минимум подозревал? Барби пора было начинать думать неладное, конечно — со вторым уже гомиком муженек сдружился.
Ронни и Джейс ушли, оставив его одного в гараже. Энди развернулся, прислонился лбом к холодной дверце машины. Все это было настолько невыносимо, что не хотелось больше дышать. Отсутствие в жизни Алана дыхание перекрывало.
***

Энди поднял взгляд на опустившегося за столик в пабе Ронни, принесшего еще по паре кружек пива. Пить, в отличие от него, Энди, вообще-то, не умел. А кружка была третья. И в туалете вдвоем с Джесси он уже успел дунуть. Сам Джейс отправился на покорение девчонок у барной стойки, Энди не был уже уверен в том, что к ним с Ронни он еще вернется. Отчасти это радовало — идти гулять куда-то перед выходными после тяжелой смены в компании Джесси могло быть опасно, он хоть и не злоупотреблял, но иногда крышу сносило порядочно.
— Слушай, — обратился Энди к Ронни, пытаясь понять, сколько лейтенантов сидит перед ним и какой из них вот его, а не глючится. — Вот ты Барби когда-нибудь изменял?
Ронни мотнул головой. Ну, да, он себя постоянно пяткой в грудь чуть не бил, утверждая, что его стерва — самая важная стерва в его жизни, даже когда невыносимо беременна.
— А вот я Лоис... — Энди обхватил обеими руками кружку с пивом. — А вот я, короче, да-аа...
— Ты вот, короче, долбоеб, — объявил ему Ронни. — У тебя свадьба когда? Весной?
— Весной, — Энди кивнул. — Но я че-то как-то...
— Это норма-аально, — махнул рукой Ронни. — Ты мандражируешь, я тоже мандражировал. Но по блядям ходить — не выход.
Энди вскинулся тут же. На мгновение ему показалось, что весь алкогольный и наркотический дурман с него как рукой сняло. Показалось.
— Да каким еще блядям?! Не говори о том, чего не знаешь, — он хмуро покосился в сторону Джейса. — Не было у меня никаких блядей. Там... По-другому все. По-настоящему.
Ронни пристально сощурился, глядя на него. Энди подумал, что этот взгляд его насквозь просвечивает. Но в намерении рассказать он сомневался уже даже тогда, когда в конце смены, после серьезного вызова, на котором Энди чудом собрался, лейтенант подошел к нему, сказав про "если у тебя проблемы какие-то, ты обращайся". Под алкоголем и травой язык, на удивление, не развязался. Скорее наоборот — разыгралась паранойя. А если услышит Джейс? А если Ронни не так воспримет?
Энди спрятал взгляд в пивной кружке, на дне которой все равно не нашлось никакого решения.
— Ты поэтому такой дерганый? — спросил Ронни.
— Я все равно уже все просрал, — признался Энди. — Пройдет, перебешусь.
Со стороны барной стойки донеслись голоса на повышенных тонах. Энди снова поднял взгляд, Ронни обернулся тоже. Джейса как раз толкнул в грудь высоченный широкоплечий мужик в кожаном жилете. Из-за одного из столиков как раз поднимались еще двое таких. Внутри снова начало подниматься первобытное желание расквасить кому-нибудь нос, чтобы отвлечься от собственной тоски. Тем более что тут как раз разгоралась потасовка с участием одного из "своих". Принятое на грудь било в голову. Джесси в гротескно-мутном сознании казался чуть ли не братом, которому нужно прийти на помощь.
Энди поднялся из-за стола. Ронни поднялся следом.
***

Ныла челюсть, саднил разбитый нос, отзывались неприятными ощущениями все прочие ушибы. В такси Энди садился, болезненно корчась и комкая в руках чей-то платок, обагренный его уже кровью. Судя по выражению лица таксиста, доволен он тем, что остановился, высмотрев компанию в подпитии, не был. А тормозил Ронни, выглядевший приличнее всего.
Энди назвал адрес и откинулся на спинку заднего сиденья. Он побил свой личный рекорд — ввязался во вторую за день драку. Он говорил себе, что собирался только мирно разрулить ситуацию, спросить, как там у Джесси дела, да в чем проблемы. Не был он виноват в том, что громила бутылку о стойку раздробил, первый вооружившись "розочкой". Отговаривался перед начавшей трезветь понемногу совестью, понимая на самом деле, что опять же — сам этого мордобоя хотел. Даже не подсознательно уже пускал себя под откос. А срыв-то так или иначе был просто вопросом времени.
Он вытащил из кармана куртки смартфон, чтобы взглянуть на время, тупо уставился на экран, не очень это время ощущая. Эффекты от марихуаны не выветрились никуда — с чувством времени были проблемы. Ему начинало казаться, что он и едет уже целую вечность.
Мысленно он снова перенесся в события этого дня. Туда, где был Алан. А сам он повел себя с ним опять, как порядочная скотина.
Нужно было хотя бы извиниться.
Энди понял, что он делает, только когда трубка уже была прижата к уху, а в сознание пробивались длинные гудки. Хриплый голос Алана отнюдь не отрезвил.
— Слушай, я... — начал он, но слова подбирались с трудом. — Я сегодня это, ну... Не должен был. Повел себя, как мудак. Но, понимаешь, я не мог на тебя с ним смотреть, я... — казалось, что и говорит он тоже вечность. — Погоди, не вешай только трубку, я так хотел услышать твой голос, — он не мог быть уверен и в том, что Алан не отключился уже, не бросил трубку. — Мне не своств.. Совст... Свой-ствен-но... Что я сказать хотел? А. Я не бросаюсь обычно на людей. Просто, когда ты... Там, ну. Ал, мне кажется, я умом двинулся. Без тебя все пиздец не то. Короче, прости меня, если сможешь, ладно? Я больше не буду тебя... Нет, я постараюсь не беспокоить. Но не обеща... О-оо, Боже, кажется, опять кровь пошла, когда же ты свернешься, сука... — он зажмурил один глаз, который снова начала заливать кровь из рассеченного лба, когда успела только. Впрочем, когда угодно. — Ал, Ал, ты там еще? Я скучаю по тебе, Ал.
Он вытер кровь тыльной стороной ладони, проморгался, встретился взглядом с недовольным таксистом, как раз остановившимся около его дома.

— Да так, — Энди посмотрел на покрывшую сбитые костяшки кровь. — Немного повздорили в кабаке. Знаешь, там был один парень... Он чуть "розочкой" мне глотку не вспорол. Если б Джесси ему это... Кружкой по башке не съездил, я б тебе щас не звонил.
Он полез в карман за деньгами для таксиста. Челюсть ныла, но дурная улыбка на губах все равно появилась — он услышал голос Алана, обеспокоенный голос. То, что он еще не бросил трубку и отзывался, невероятно грело душу. А вдруг не все еще было потеряно для него? Вдруг не все просрал?
Хотя, нет, просрал, конечно. Ал же просто был добрым и вежливым парнем, может, ему просто совесть не позволяла бросить трубку. Конечно, пока Энди не начал ему грубить.
Энди протянул скомканную купюру таксисту и, все так же прижимая трубку к уху, вообще-то, беспокоясь только о висевшем на другом конце провода Алане, полез выбираться из машины. Конечно, многострадальным лбом ударился и зашипел сквозь зубы от боли. Которая, правда, тоже не имела никакого значения.
— Ерунда, — добавил Энди, вдыхая холодный воздух снаружи. — Вроде, так-то я в порядке. Да и не важно это, — Энди чуть качнулся, когда автомобиль отъехал. — Алан. — он закусил губу. — Я ведь тебя... Ты — лучшее, что случалось со мной за п-последнее время. А я, дурак такой...
Он зажмурился, потер подушечками пальцев переносицу. Снова становилось больно. Энди чувствовал, что даже если будет умолять Алана вернуться сейчас потом себя еще больше возненавидит. Вне зависимости от результата. Да, Энди считал себя довольно омерзительным человеком, но никак не жалким.
В доме не светилось ни одно окно, родители давно уже легли спать. Энди не хотел возвращаться домой, не хотел переступать порога. Зато до него дошло, что время на самом деле позднее.
— Ох, черт, — выдохнул он. — Ал, я тебя разбудил что ли? Я не думал, ну, что уже т-так поздно. Прости?
А ведь Алу, наверное, с утра обязательно куда-то было надо. Или в школу, или куда-нибудь в церковь. Энди, мысли которого обычно запаивались на своих проблемах, редко когда думал о том, что у Алана было полным полно дел, что с волонтерством, что с церковью, что дома. Теперь же, увидев его днем с тем французиком, Энди, кажется, шире глаза открыл. Понял, что у Алана есть и своя жизнь, из которой ему его в силу возраста и большей привлекательности вычеркнуть было проще.
Энди такого, как Алан просто не заслужил.
— Спокойной ночи, Ал, — сказал Энди и отнял трубку от уха.
Нужно было добраться до порога и завалиться спать, не разбудив родителей.