FREAKTION |
2015 года, Канада, провинция Новая Шотландия, город Галифакс
"Чуть не спалились с Джинджером в баре! Жалко, сэлфи не успели на фоне запилить: был бы такой угар!" - @hurricanesandy98, 30.04
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » FREAKTION » Архив незавершенных эпизодов » 2015.05.04 she's dead, Jim
she's dead, Jim
В эпизоде:
5 мая, день; дом Штефана и теперь уже Мэгги;В ролях:
Штефан, Мэгги (Хлоя)
У него на руках — свидетельство о смерти и документы на опеку. А в перспективе — разговор о небе и ангелочках, о которых Штефан и сам имеет весьма смутное представление.
[icon]http://sg.uploads.ru/gVE7n.jpg[/icon][nick]Maggie Whelan[/nick][charinfo]<b>Мэгги Уилан</a></b><div>5 лет, ребенок</div>[/charinfo][status]Цветок жизни[/status][sign] [/sign]
Мэгги хочет черешню, еще немного росту, чтобы дотянуться до банки с конфетами и нарисовать мамин портрет. Вчерашний день весь прошел в обществе Дженни, а она Мэгги и вовсе не нравится - совсем не умеет ни сказки рассказывать, ни книжки вслух читать. Если бы Мэгги рисовала Дженни, непременно нарисовала бы ее великаншей, из инеистых, со злыми глазами и лыжами, чтобы была как Скади. Мэгги не любит Скади. И Ньёрда не любит, он под водой живет, а там, как хорошо помнит Мэгги, слишком темно. Как можно любить тех, кто живет в темноте?
Лучше бы мама оставила ее вчера с бабушкой. С бабушкой, по крайней мере, бывает весело. А еще лучше - с папой. Папа бы точно не возражал, если бы Мэгги училась съезжать по перилам, папа ж понимает. А Дженни вчера крик подняла - слезай, упадешь, расшибешься. Она, что, не видела, что Фенрир на лестнице лежит? Если б Мэгги упала - точно бы на Фенрира, Фенрир бы поймал, он мягкий. А научиться съезжать по перилам просто необходимо, вдруг в дом ворвутся воры и надо будет быстро-быстро от них убегать? Тогда надо съехать по перилам, это куда быстрее, чем по лестнице бежать. Когда Мэгги быстро по лестнице бежит, она и споткнуться может, тут и упасть недолго. А по перилам быстро, а если научиться - то и не упадешь. Правда, на перилах дурацкие шишечки, они тренироваться мешают, надо будет сказать папе, чтобы он шишечки отпилил.
Папа - он такой. Папа все умеет. Он Мэгги читал про Гефеста, так вот папа - как Гефест. Сильный. Он уж точно сможет и шишечки отпилить, и воров задержать, пока Мэгги по перилам будет съезжать.
Мама вот не такая сильная. Зато мама красивая очень. Когда Мэгги вырастет, она наверняка будет как мама. Хотя на Афродиту мама совсем не похожа, Мэгги видела картинки с Афродитой, у мамы никогда такой толстой попы не было. Мама больше на нимфу похожа. Только не на наяду - те мокрые очень. И не на дриаду - мама же не живет в дереве. Мама, наверное, похожа на лесную нимфу. Только сатиров, фавнов и прочих козликов не хватает. Хотя, как говорила бабушка, козлов рядом с мамой предостаточно. Жалко, Мэгги их не показали.
Мэгги при мысли о козлах еще больше хочет черешню.
Лежит на животе прямо на полу, рисует на крупном листе бумаги мамин портрет по памяти, болтает ногами в воздухе и хочет черешню. Вот она дорисует, кого-нибудь найдет и попросит черешню. Только надо дорисовать. И козликов тоже пририсовать, ну и что, что Мэгги их не видела? У Мэгги фантазия богатая, так и учительница по рисованию всегда говорит. Мэгги придумает каких-нибудь симпатичных козликов.
- Фенрир, не пыхти мне в ухо. - строго говорит Мэгги, вырисовывая под мамой пенек. Нимфы должны сидеть на пеньках, а то если на траве в белом сидеть - платье позеленеет. Так бабушка сказала.
Ему никогда не нравились огромные особняки колхозно-музейного типа, вроде того, что себе выбрал Киран. Штефан и свой-то дом считает слишком громоздким — просто когда-то при покупке он прельстился необычной светлой гостиной и большими окнами на всю стену, — но теперь его все целиком устраивает. И четыре спальни, и столько же ванных комнат. Всегда можно закрыться в одной из последних и курить в вентиляцию: Мэгги, может, и учует легкий запах от его одежды, но хотя бы не будет аллергично кашлять, как делает это всякий раз, когда кто-то имеет наглость дымить поблизости.
На этот раз Иерусалим выкуривает три штуки подряд, но легче ему не становится. Куда делась мама, Мэгги спросит еще до конца дня. И почти наверняка сделает это в самый неподходящий момент. Он убеждает себя зайти в ее комнату и как-то начать необходимый разговор, но тянет пять, десять, двадцать минут. Пока последние сигареты не заканчиваются в и без того почти пустой пачке. Потом Штефан выходит на улицу — проветриться (и промокнуть), — и ему чертовски не хочется возвращаться в собственный дом. Слово "надо" и все его вариации вроде "должен" или "обязан" вызывают у Иерусалима чувство острой злости. Он злится, потому что о таких вещах должна сообщать Кэролайн. Мэгги знает ее с рождения. И вообще, Кэролайн — женщина, а бабы всегда понимают друг друга с полуслова (что не означает, впрочем, будто они при этом хорошо ладят). Но вместо того, чтобы объяснить внучке, что случилось с Мойрой, она предпочитает пить дешевый бурбон и рыдать в гордом одиночестве.
Спасибо, что не при ребенке, и все-таки.
Блядь.
— Можно к тебе? — интересуется Штефан, постучав костяшками пальцев по открытой двери. Мэгги кивает, не прерываясь: когда она занята, ее вообще трудно чем-либо отвлечь. Он почти успевает малодушно решить, что это знак перенести беседу, но все-таки проходит и садится напротив, по-турецки скрестив ноги. С чего начать, Иерусалим не имеет ни малейшего представления. Все попытки заготовить план заранее проваливаются моментально.
— Тебе понравилась мисс Айлз? — подумав, он решает сперва обсудить с Мэгги няню, которую Мойра вызвала накануне.
Чтобы умереть в одиночестве, черт бы ее побрал, — злость становится сильнее, но никак не отражается на его лице или тоне голоса, когда Штефан обращается к дочери. Вот уж кто точно ни в чем не виноват.
— Как вы провели вчера день? — заодно интересуется Штефан; прагматично прикидывает, стоит ли нанимать девушку на постоянной основе, или теперь придется подыскивать Мэгги новую гувернантку. Кто-то же должен будет следить за ней, пока он будет работать.
[icon]http://sg.uploads.ru/gVE7n.jpg[/icon][nick]Maggie Whelan[/nick][charinfo]<b>Мэгги Уилан</a></b><div>5 лет, ребенок</div>[/charinfo][status]Цветок жизни[/status][sign] [/sign]
Козла рисовать трудно - у него копыта и бородка неудобная. Зато глаза получаются хитрющие, наверное, это потому что Фенрир так и продолжает пыхтеть в ухо. Фенрир и сам хитрющий, он куда умнее, чем притворяется, Мэгги это точно знает. Но она готова ему простить всю эту хитрость, потому что друзьям надо прощать. Хотя, конечно, лучше бы Фенрир был не таким хитрющим и не плюхался на пузо, как раз тогда, когда Мэгги приспичило на нем покататься.
Папа как всегда умеет запомнить то, что Мэгги никак не запоминается. Она никогда не спрашивает, можно ли войти - просто дверь толкает и входит. Если туда нельзя, дверь непременно запрут. Вот пару раз ночью, когда Мэгги снился плохой сон и она шла среди ночи к маме в постель, у мамы оказывалась заперта дверь. Приходилось возвращаться, накрываться с головой одеялом, зажмуриваться и старательно думать о чем-нибудь хорошем.
- Нет. - мотает головой Мэгги и вырисовывает мамину пятку. - Дженни дурацкая, она ничего не знает. И не может запомнить, как Фенрира зовут.
Это в глазах Мэгги самое страшное преступление из всех возможных. Хотя нет, самое страшное - забыть, как зовут саму Мэгги. Потому что у Мэгги самое красивое имя на свете, в честь греческой святой.
Учительница по рисованию рассказывала, что святая Маргарет не любила мальчиков, поэтому ее папа на нее обиделся. В общем-то, Мэгги понимала папу, папа же тоже мальчик, если не любишь мальчиков - не любишь папу. Мэгги была готова любить сколько угодно мальчиков, лишь бы папа на нее не обижался. А святая Маргарет папу не так любила, поэтому ушла жить со своей мамой и девочками. И там ее позвал замуж какой-то принц, но ему не повезло - он тоже был мальчиком. И святая Маргарет отказалась выходить за него замуж, сказала, что будет жить с мамой дальше. Тогда принц тоже обиделся и позвал дракона. И дракон святую Маргарет сожрал. Но святая Маргарет тоже была не лыком шита, прихватила с собой волшебный крест. Тот загорелся и у дракона ужасно заболел живот. Пришлось святую Маргарет выплюнуть.
Мэгги тоже хочет такой крест. Но если ради этого надо было перестать любить папу, то придется прожить всю жизнь без креста.
- Она мне не давала съезжать вниз по перилам. Все время играла в птичек, мы только погулять ненадолго сходили.
Очень хочется сказать, что ничего хорошего в Дженни нет, но врожденная справедливость требует признаться, что кое-что у Дженни получается неплохо.
- Но она хорошо печет блины. Даже Фенриру понравилось.
Мэгги протягивает Штефану дорисованную картинку и перелезает на Фенрира, устраивается прямо на нем. Фенрир теплый и мягкий.
- Смотри. Это мама. Правда, красивая получилась?
Легкий вздох — вместо ответной реплики на искреннее признание Мэгги. Штефан уже представляет, как будет выглядеть собеседование на роль идеальной няни, и заранее готовится пить сердечные капли, хотя с чем-чем, а с сердцем у него до этого проблем ни разу не было. Мысленно он выстраивает примерный портрет "той самой": не младше сорока пяти (Иерусалима тошнит при мысли о том, что в его доме появится молодая легкомысленная девица — хотя он бы, разумеется, и не отказался, но в принципиально иной ситуации), с высшим образованием, хорошими рекомендациями (может, спросить Дорана, кто раньше следил за Мерфи, пока тот шлялся по делам государственной важности?) и знанием всех-всех-всех скандинавских легенд. Контрольный вопрос: Старшая Эдда, сука, наизусть. Без запинок. И, конечно, любовь к собакам, пропорциональная размерам тех самых собак. Потому что на каждый килограмм Фенрира, по версии Мэгги, ее должно быть строго определенное минимальное количество, а весит ньюфаундленд дохерища. В общем, поискать придется как следует.
— Ммм... в чем-то я ее понимаю, — тихонько бормочет себе под нос Штефан, представляя, что будет, если дочь навернется с лестницы второго этажа. От этой мысли ему становится не очень хорошо. В этом доме и без того умерли две женщины, а третья почти неделю лежала в морозильнике. Пора заканчивать счет. Три, вообще, число очень хорошее. В смысле, куда лучше, чем четыре. Элементарная математика профессора Риордана.
Пес глухо ворчит, когда Мэгги забирается ему на спину, но даже не дергается. Привык. Иерусалим, протянув руку, сочувственно гладит его по широкому носу и берет из рук дочери картинку. Настроение портится еще больше. Он с трудом удерживается от искушения посоветовать Мэгги сохранить рисунок, аргументировав тем, что мама больше не вернется, и пусть ее портрет останется на память. Интуиция подсказывает, что такой подход никто в комнате не оценит. Даже Фенрир.
— Очень, детка. Нужно будет показать его твоей учительнице послезавтра. Только тебе придется немного потерпеть Дженни, ладно? Один день. Она отвезет тебя на занятия и обратно, пока я буду, — пить? Разбираться со всякой послепохоронной хуйней? Объяснять братьям, что не убивал невесту? — ездить по делам, — кое-как выкручивается Штефан. Тема разговора неумолимо ползет к Мойре. Точнее, к тому, почему мама не сможет отвезти Мэгги сама.
Мама, детка, уже ничего не сможет для тебя сделать.
[icon]http://sg.uploads.ru/gVE7n.jpg[/icon][nick]Maggie Whelan[/nick][charinfo]<b>Мэгги Уилан</a></b><div>5 лет, ребенок</div>[/charinfo][status]Цветок жизни[/status][sign] [/sign]
Мэгги довольно кивает. Она обязательно покажет рисунок учительнице и спросит, как получше козликов рисовать. Учительница уж наверняка в козлах разбирается, раз уж даже вокруг мамы они были. Учительница - фра... пфа... пфра... пфрапессионал, вот. Хорошее слово было, длинное, Мэгги все думала его использовать, когда в "эрудит" с бабушкой играли, но букв вечно не хватало. А Дженни наверняка не умеет играть в "эрудит".
Мэгги хмурится при мысли о том, что придется терпеть Дженни еще целый день. Один день - это ведь ужасно много часов, еще больше минут, а уж сколько секунд, Мэгги даже и чисел-то столько не знает. Да еще и ехать с ней на занятия - она ведь не даст играть в птичек, как дает иногда папа, и ничего не расскажет интересного, как мама. Но если папа очень просит, то Мэгги, так уж и быть, один день может потерпеть немножко.
Только когда нужно потерпеть, потом непременно должны сделать что-нибудь приятное. Например, дать конфетку, когда пьешь невкусную микстуру. Или поцеловать, когда ушибла коленку и старательно не плачешь, как большая. Или разрешить подольше не ложиться спать, если дома гости и Мэгги сидит тихонечко, как мышка, и не вмешивается в разговор. А тут папа велел потерпеть, а ничего взамен не предложил. Ну ничего, Мэгги и сама знает, что она хочет в качестве награды.
- А если я потерплю, мы потом втроем поиграем в "эрудит"? Ты, я и мама?
У Мэгги уже заранее глаза горят от предвкушения, какие она сможет использовать слова! Она знает столько новых, столько хороших слов. Жаль, сегодня не удалось разобрать все то, что Дженни говорила по телефону, когда вышла на минутку. Она с кем-то ругалась, но слова употребляла совсем не те, что говорит бабушка, когда сердится. Мэгги удалось подслушать только одно слово, но оно к утру уже забылось. А жалко, вот бы папа с мамой удивились, если бы Мэгги выложила совсем незнакомое слово, они его, наверное, тоже не знали. И букв там было мало, не то, что в пфры... фпра... парфрессионале.
- И бабушку тоже можно позвать. Она нам что-нибудь вкусное приготовит.
Вчетвером играть страшно, потому что бабушка всегда Мэгги обыгрывает. А у папы с мамой, Мэгги знает точно, она выиграет с легкостью. Она ведь знает столько хороших слов! И, к тому же, на ее стороне Фенрир.
Отредактировано Chloe Morgan (16.07.2015 02:12:27)
Открывая рот, чтобы машинально согласиться — Мэгги, идеальная дочь, выклянчивает у родителей не новые игрушки, но игру в "Эрудита", что его почти умиляет, — Штефан запоздало осознает некий нюанс такой просьбы и рот все-таки захлопывает. Страдальчески хмурится и машинально трет костяшками пальцев лоб, подыскивая корректный и не слишком очевидный ответ. Он опять вспоминает про Дорана (ведь должен же был он как-то объяснить семилетней Мерфи, что Шэрон наглоталась хуйни и отъехала?), но и это помогает слабо. По части детской психологии Штефан ни разу не специалист. И он не помнит, чтобы кто-то когда-то рассказывал Мэгги о Боге. То есть, вариант с небом и "там мамочке будет лучше" моментально отменяется. Упоминать же в контексте смерти богиню Хель кажется ему вдвойне плохой идеей.
— Мама не сможет с нами играть, Мэгги, — отчаявшись подыскать правильные слова, он решает, что стоит рассказать в лоб. Маленькие дети быстро забывают не только о плохом, но и обо всем в принципе. По крайней мере, кажется, он что-то подобное когда-то читал.
— Помнишь, ты спрашивала, почему мама вернулась без твоего маленького брата? — тот разговор, к слову, тоже был довольно тяжелым, но Штефан присутствовал на нем скорее в качестве свидетеля. И тогда Мэгги это особо не взволновало: куда больше ее заботило то, что Мойра, наконец, вернулась из больницы, и теперь снова будет жить дома. А не лежать где-то в палате, где ее удается навещать вовсе не каждый день. Тем не менее, Иерусалим со странным облегчением думает о том, что дочери хотя бы не придется рассказывать о самой сути смерти, которая "навсегда". Да и до этого, по рассказам Кэролайн, у нее уже сдохла то ли любимая рыбка, то ли птичка, то ли еще какая-то домашняя гадость.
— Она очень расстроилась, когда он умер. И все это время мама сильно грустила. Так сильно, что... — он все-таки умолкает, не зная, как закончить. Настороженный взгляд Мэгги действует Штефану на нервы куда больше, чем неудавшаяся теща, которая прямо сейчас наверняка опять топит горе в алкоголе.
— Мама заболела от грусти. И... — если он не скажет это сейчас, то, блядь, не скажет вообще. А Мэгги узнает обо всем от пьяной Кэролайн. Штефан на мгновение прикрывает глаза и все-таки решается:
— Из-за этого она умерла.
Все-таки, это должен был делать вовсе не он.
[icon]http://sg.uploads.ru/gVE7n.jpg[/icon][nick]Maggie Whelan[/nick][charinfo]<b>Мэгги Уилан</a></b><div>5 лет, ребенок</div>[/charinfo][status]Цветок жизни[/status][sign] [/sign]
Мэгги настороженно смотрит на Штефана, выслушивает все до последнего звука. Потом медленно повторяет про себя последние слова. Умерла. Она умерла. Мама заболела от грусти и умерла.
А потом мотает головой и вжимается подбородком в шерсть Фенриру.
- Папа. - старательно копируя укоризненные интонации бабушки, говорит Мэгги и чувствует себя ужасно взрослой. - Ты совсем не умеешь шутить. Хочешь, я тебе расскажу смешную шутку, а ты запомнишь и потом другим расскажешь?
Это же и в самом деле дурацкая совсем шутка. Это только в сказках бывает, чтобы мамы умирали, да и там они умирают, когда дети у них еще совсем маленькие. Потому что умереть, когда у тебя уже есть такая взрослая дочь, как Мэгги - это как вообще? Это какая-то злая сказка, с плохим концом, а Мэгги такие сказки не читает и мультики про них не смотрит даже. Вот у маленького Симбы умирал папа - Мэгги потом целый вечер рыдала, а потом наотрез отказалась смотреть дальше про львенка. И это - не мама, это папа. Про папу Мэгги смутно помнит, что он был не всегда, а раз не всегда был, то может куда-нибудь и пропасть, хотя об этом она старается не думать, чтобы не расстраиваться. Но мама-то! Мама-то была всегда. Как же она может вдруг взять, да и умереть?
Вот зачем папа так по-дурацки пошутил? Мэгги уже начинает расстраиваться, хотя и твердо знает, что это неправда и мама живая, просто уехала куда-то по делам и оставила Мэгги с этой глупой Дженни.
Мэгги слезает с Фенрира и подходит вплотную к Штефану, обхватывает ладошками его лицо.
- Папа. - говорит серьезно и встревоженно. - Папа, ты же пошутил, правда? Так же не бывает, правда?
Ее все больше беспокоит, что эта дурацкая шутка может оказаться не совсем шуткой. Ну ладно, совсем до конца мама-то не умерла, но вдруг ее снова забирают в больницу, и Мэгги ее опять не увидит долго-долго, так долго, что почти забудет, как мама выглядит. И от этого беспокойства Мэгги злится, потому что папе бы уже пора перестать над ней, Мэгги, шутить, пусть обнимет и скажет, что это все неправда и на самом деле они с мамой приготовили Мэгги сюрприз в соседней комнате.
Мэгги толкает папу в плечо, кричит ему прямо в лицо:
- Скажи, что ты пошутил, немедленно скажи!
Он должен сказать, нельзя же так нечестно шутить, так даже мальчишки в кружке рисования не шутят, а они совсем не всегда добрые. И Мэгги обязательно пожалуется маме, что папа с ней так нечестно поступает, и бабушке тоже пожалуется. Хотя она совсем не ябеда, нет, но это нечестно-нечестно-НЕЧЕСТНО!
Вы здесь » FREAKTION » Архив незавершенных эпизодов » 2015.05.04 she's dead, Jim
