Вечер закончился всё же не так, как ожидал Эрвин. Сегодня он ведь рассчитывал на то, что узнает всё у Микки, да, скорее всего, отпустит, а потом пойдёт мирненько домой. Но так он думал с самого начала, ещё до встречи с этим блондинистым существом, которое его планы и порушило. Мало того, что рассказывать он ничего о своём странном поведении не стал, так ещё и начал наглеть, обзываться, а затем и вовсе сбежал, так и оставив Эрвина с кучей вопросов. Да и не просто оставив, а разозлив. Причём разозлив настолько, что руки аж до сих пор чесались по самые локти, требуя продолжения разборок, уже желательно с мордобоем или чем похуже, и давил это желание мужчина с явным трудом.
Изначально Эрвин направлялся из того переулка домой, уже не планируя на сегодня больше никаких приключений. Слишком уж у него был дерьмовый настрой для того, чтобы портить его чем-то ещё, а в том, что его можно этими приключениями наоборот поднять, Хольм очень даже сомневался. И ведь он дошел бы, а день закончился бы относительно мирно, если бы Эрвин не имел привычки по дороге осматриваться по сторонам. В очередной раз повернув голову, он увидел чуть поодаль пекарню, подозрительно знакомую. Хотя, в этом районе пекарня была вообще одна, так что не узнать её было сложно. Вспомнить то, что именно там работает Эмили, тоже не составило никакого труда.
Мужчина тут же вспомнил и их последнюю встречу. Та, мягко говоря, не задалась. Эрвин не чувствовал ни какой-либо вины, ни угрызений совести, ничего — он считал, что был прав, что сестра заслужила услышать в свой адрес всё, что он тогда ей сказал. А может даже и больше. Ну не получалось у него поставить себя на её место, да и, на самом-то деле, он такое никогда и не практикует, считая, что и со своего места прекрасно всё видно. С его места была видна Эмили-эгоистка, строящая из себя страдалицу по родителям, которых не хотела ни видеть, ни слышать много лет. Хольм просто не мог поверить, что её чувства искренни, что она могла хоть немного любить свою семью, на которую просто наплевала, и её отрицания этого лишь раздражали.
Теперь он передумал идти домой. Эрвин шёл в сторону пекарни — ему показалось, что тогда, в больнице, Эмили не слишком-то отреагировала на его слова, не слишком-то восприняла. Просто взяла и тихо слилась. Либо правда-матка глаза режет, либо и правда никакой совести нет, других вариантов Хольм-старший не видел. Но, в любом случае, он считал, что они ещё не обо всём успели поговорить. Эрвин, если бы ему не стало плохо, мог бы добавить ещё пару ласковых, в ещё более доступной форме объяснив сестре, насколько же она неблагодарная сволочь. Но теперь-то со здоровьем у него стало получше, а значит, можно и продолжить ранее начатое!
С твёрдым настроем на скандал мужчина открыл дверь пекарни. Подвешенные над нею маленькие колокольчики об этом тут же тревожно объявили, а взгляд Хольма-старшего быстро пробежался по залу. Посетителей в кафе, как ни странно, не было. Что ж, это только на руку, лишних свидетелей в семейных разборках не слишком-то хотелось. А узнав в девушке за прилавком Эмили, он не сдержал ехидную улыбку.
"А вот и ты, родная"
Сделав непринуждённый и вообще вполне мирный вид, он подошёл ближе к сестре, вставая напротив и опираясь одной рукой о прилавок.
— Привет. Ну, как ты? — улыбка, на первый взгляд дружелюбная, уже больше начинала напоминать нечто злобное. — Совесть так и не замучила? Как-то ты слишком быстро слилась, будто последняя трусиха... А ведь мы даже не договорили. Ты так не считаешь?

Судя по несколько запоздалой реакции, Эмили задумалась. Видимо, опять о чём-то своём, опять витала в каких-то своих мечтах, посторонних мыслях и прочем. Эрвин успел к этой особенности привыкнуть и за то время, пока она еще жила в Монреале, и вспомнить её, когда оказался у неё в гостях уже в Галифаксе. Особенность, которая многим может показаться милой и не вызывающей особого негатива, Хольма-старшего же даже наоборот несколько раздражала. Родители всегда говорили, что нужно быть более рассудительными, что нужно всегда внимательно сосредотачиваться на своём деле, не отвлекаясь, ну или отвлекаясь так, чтобы никто этого толком-то и понять не успел. Сестра, в отличие от Эрвина, старавшегося если не исполнять, то хотя бы учитывать любой наказ родителей, к этому особо не прислушивалась.
"Да когда ты вообще хотя бы пыталась их слушать", – Хольм недобро усмехнулся. "Тебе ведь это не надо. Сделаешь вид, что послушаешь, а затем дальше делаешь, как делала. И невдомёк, что говорили они весьма полезные вещи. Хотя... Тебе вообще много что невдомёк."
Но всё же девушка обратила на него внимание, сначала поздоровавшись, как с незнакомым посетителем, чем вызвала усмешку со стороны брата. В следующую же секунду Эмили наконец признала в посетителе Эрвина, он догадался об этом по её эмоциям, вдруг так ярко проявившимся на лице. Догадался и не смог сдержать ещё более ехидно-злобную улыбку.
– Не считаешь? Ну а зря. Как по мне, так у нас ещё много тем для обсуждений... Неужели будешь отрицать? – он сделал наигранно расстроенное выражение лица, слегка покачав головой. Взглядом он следил за девушкой, которая, видимо, так и собиралась дальше упорно стоять на своём и не желала вновь начинать разговор. Такой расклад мужчину явно не устраивал. Не устраивало его и просто молча стоять и ждать, пока она уберёт столы и засобирается затем домой. Смысл тогда будет в его появлении здесь? Никакого. А бесцельные похождения ему явно были не по вкусу, это было слишком глупо.
Именно поэтому Эрвин, дождавшись, пока Эмили подойдёт к одному из столиков, тихо подошёл сзади и резко схватил девушку за запястье. Сжимал его мужчина весьма ощутимо, Эрвина сейчас не особо волновал тот факт, что он может причинить боль. Хотя это вообще его мало когда волновало.
– Ты не считаешь... Странно. А вот я считаю.
Эрвин так же резко развернул сестру к себе, теперь смотря прямо на неё, уже снова раздражённо. – Ну а закрытие пока подождет.
Губы мужчины растянулись в злобной улыбке.
– Из товара? Нет-нет. Товар неплох, но меня интересует другое. Меня интересует, почему же ты тогда так резво сбежала? Я надеялся на нормальный диалог, вообще-то, а ты мало того, что не поддержала, так ещё и рванула оттуда. И сейчас тоже куда-то бежать пытаешься ведь! Аж почти обидно, разговор-то не окончен остался...
Он наигранно вздохнул и покачал головой, вновь смотря на сестру. Руку он сжимал весьма крепко, стараясь не отпускать девушку.

И действительно, скучать Эрвину тут точно не приходилось. Сестрёнка оказалась слишком бойкой. Эрвин, в принципе, догадывался, что примерно так и будет. Эмили ни при каком раскладе нельзя назвать покладистой, она всегда будет искать пути к сопротивлению, никогда не будет смиряться со сложившимся дерьмовым положением. И логично, что и сейчас она уж точно бы не стала вести себя тихо. И в этом ей, на самом деле, можно было позавидовать. Вот только Эрвин не завидовал, нет. Его это злило, действительно злило то, что его игрушка так непослушна, и от этого хотелось сделать ей только больнее, так, чтобы она угомонилась и поняла, как нужно себя вести. Он ещё не знал, что именно с ней сделает, но просто тихо-мирно расходиться по домам ему уж точно не хотелось. Было бы просто обидно за такое невнятное позорное появление, потраченное время и остатки нервов.
Мужчина дал сестре отстраниться, но, тем не менее, руку он отпускать не собирался. Так и продолжая сжимать её запястье, он всё с той же улыбкой, уже недоброй, смотрел прямо на неё, будто бы выжидая, что же она собирается делать дальше. Выходов, на самом деле, у неё было немного. Если вырываться – будет больно, да и сбежать ей Хольм-старший всё равно не даст, так что это уж точно не было вариантом. А других как-то и не вырисовывалось, навредить Эрвину тоже вряд ли бы вышло – он был сосредоточен и находился на достаточном расстоянии. Да и вряд ли Эмили в её состоянии смогла бы что-то сделать – мужчина ведь не без удовольствия отмечал, что она почти до дрожи напугана. Ни сочувствия, ни желания отпустить, прекратить – он не чувствовал ничего. Слишком уж за сегодня досталось его нервам, слишком уж он был зол. Правда, услышав заявление девушки, он не смог сдержать смешок.
– Окончен? Не-а. Он ещё даже не начинался.
Эрвин снова улыбался сестре. И эта улыбка не сошла даже тогда, когда девушка умудрилась вырвать из его руки свою. Напротив, она стала даже шире. Этот хруст, всё же, слышала не только Эмили. И если бы другого человека он заставил бы остановиться, почувствовать свою вину и тут же рвануть оказывать хоть какую-нибудь первую помощь, то Эрвина же он никак не трогал, разве что забавлял. Да и если нужна будет помощь, то будто бы она сама себе не вызовет и не разберётся. Девочка не маленькая, в конце концов, да и вторая рука-то нетронута, во всяком случае, пока что.
– Вот и дура. Себе же хуже сделала. Всё равно ведь не отпущу никуда... – он пожал плечами, снова наигранно вздыхая. Выдержав некоторую паузу и давая почувствовать иллюзорную возможность куда-то сбежать, он снова резко сдвинулся с места и быстро направился к Эмили, уже огибающей стол и собирающейся, судя по её зашуганному виду, прятаться. Он опять крепко схватил её за руку – специально за больную, чтобы, во-первых, она ещё раз не могла её вырвать (если, конечно, не скрытая мазохистка), во-вторых, в лишний раз попричинять боль Эрвин никогда не откажется.
Мужчина снова резко притянул её к себе, но на этот раз уже держал не только лишь ради того, чтобы снова чуть-чуть поязвить и отпустить, нет. Дабы сбить сестру с толку, он второй рукой обхватил её за талию, чтобы не вырвалась уж наверняка, и поцеловал в губы. Сложно было назвать этот поцелуй приятным и вообще хоть немного похожим на обычные, сопливо-нежно-розовые о них представления – слишком грубый, горячий, резкий, да и, всё-таки, сам по себе аморальный. Но вот Хольма-старшего же вовсе не волновало то, что Эмили, вообще-то, его сестра. Пусть и сестра, но в первую очередь она ещё и весьма привлекательная девушка.
Нужного эффекта мужчина, кажется, добился. Эрвин не без удовольствия отметил то, что сестра, мягко сказать, зависла, и в этот же момент оттащил её ближе к стене. Почти так же быстро он вжал её спиной в стену, теперь смотря ей в глаза и то ли злобно, то ли ехидно улыбаясь.
– Ты сегодня резвая слишком. В больнице и то лучше была. Общаться совсем не хочешь, бежишь от меня куда-то... Мне это не нравится. Очень не нравится.
Улыбка резко сошла, а лицо теперь было перекошено злобной гримасой. Вместе с этим Эрвин вдруг сжал ладонь в кулак и так же резко ударил Эмили в челюсть, не жалея. Затем, вжимая её в стенку сильнее, он, с удовольствием отмечая страх в её глазах, нарочито аккуратно, почти нежно провёл ладонью по ударенной стороне лица девушки.
Что ж, хотя бы на сестре отрываться выходило. Эрвин был этому рад и сам до жути доволен своими "подвигами". День определенно начинал становиться лучше.

Манеры у Купера были те еще, как и полагается порядочному засранцу; неудивительно, что рьяный посетитель кондитерской не обрадовался, когда его так резко оторвали от дел насильственных.
- В курсе? Молоде-е-ец, - с издевкой протянул Джим, нарочно вставая так, чтобы загородить девушку от неизвестного гостя своей тушей. - А сюда зачем пришел? Думал, дадут бесплатно? - небритая рожа детектива не сулила пареньку ничего хорошего, что бы он там ни плел в свое оправдание. Хотя  отмазаться родственными связями - оригинально. О том, что у милашки Эмили может быть братец, Купер не знал - он приходил сюда поболтать о жизни и о пончиках, а не выспрашивать родословную до пятого колена.
Выяснить ее можно за пять минут, подняв кое-какие документы и связи в участке, - если задаваться целью, коей у детектива не было. На рецидивистку или маньячку кондитерша не смахивала, да и жалоб на нее не поступало - так какого черта надрывать задницу почем зря? Есть и более важные дела.
- Кто я? Супермен, - мрачно ухмыльнулся Купер, не переставая светить улыбкой матёрого людоеда. - Трусы красные показать или так поверишь?.. Эй, - мужчина вполоборота повернулся к Эмили и кивком указал на "родственничка". - Чё, правда братец? А что ж не убил сразу? Постеснялся?
Вот и весомый повод поразмять кулаки. Со стороны, наверное, выглядит трындец как благородно, ну да и пёс с ним. В голове детектива уже роились словесные формулировки, под которыми этот любвеобильный член семьи загремит в участок за хулиганство суток этак на трое. При особой благосклонности Джима - на все пятнадцать. То-то ребятки в приемной порадуются - статистика нахаляву. А если у этого кадра еще и документы не в порядке... гуляй, рванина. На него можно столько мелких "висяков" по бытовухе налепить, что далеко пойдет. На полгодика, как минимум.
Хотя нет - "сидельцы" в анамнезе ничье семейное древо не украшают.
"Что ж, не будем портить девочке биографию порочными связями. Отделаемся простым задержанием".
- Лицом к стене, руки за голову. Быстро, - грубо рыкнул Купер и угрожающе шевельнулся, делая шаг в сторону "братца". Под полой плаща ненавязчиво блеснул полицейский значок, намекая на веселенькое продолжение банкета. - Пока по-хорошему. Вздумаешь шутить - пристрелю.

Отредактировано Jim Cooper (22.08.2015 20:18:50)

Как Эрвин и предполагал, этот внезапный самопровозглашённый Супермен отставать сегодня уже не собирался. Да и ладно бы если бы там был просто какой-нибудь, например, хлипенький студентик с обострённым чувством справедливости, так нет же, тут вполне себе здоровый мужик, а значит, вполне способный ещё и кулаки к делу подключить. Почти что принц-спаситель, ей-богу. Вот только манерами не совсем вписывался в идеальный образ, да и коня белого не видать. И вообще, вёл он себя так, что как-то сразу же появлялось внутреннее понимание – этого типа стоило бы опасаться.
Хольма-старшего это, безусловно, злило. В его планы явно это не входило, да и мужчина понимал теперь, что он и сам отчасти виноват в том, что они не сбылись. Можно было же, например, место выбирать поукромнее, а не стоять посреди зала с незанавешенными окнами. Тем более что Эрвин по силе превосходил Эмили – он мог просто уволочь её на кухню там, ну или ещё куда-нибудь в подсобку, а дальше делать с ней всё, что заблагорассудится, а потом и уйти. И внимания внезапных посетителей или просто мимопроходящих не привлечь, и младшую вдоволь покошмарить. Но нет, это было бы слишком просто и слишком идеально, как же.
– Да я уж заметил. Истинный Супермен, тот тоже появляться и не в своё дело влезать любит. И без трусов понятно. А пришёл я за тем, что мне надо. К своей, повторяю, сестре. Думаю, ответ исчерпывающий, – сквозь зубы процедил Хольм, злобно смотря на мужчину. Конечно, знал был он о том, что перед ним коп, он был бы намного вежливее, аккуратнее в выражениях, да и вообще уже давно плёл бы какую-нибудь оправдательную чушь с крайне честным и невинным лицом. Но, увы. Хотя, на самом деле, само выражение лица спасителя, крайне недоброе и вообще какое-то такое, от которого аж жутко делается, тоже должно возыметь хоть какой-то эффект. И ведь возымело, в конце концов, даже на Эрвина. Он, конечно, не трясся, не боялся, не начинал гнать пургу вроде "это не то, что вы подумали" и прочее, но всё же спесь потихоньку сбавлял.
И к тому моменту, когда тот попросил (ну, как попросил... приказал скорее) его встать у стены, Хольм уже был впечатлён достаточно, чтобы даже не спорить и действительно пойти к стене. Пусть и с крайне недовольной рожей... Выражение которой мигом изменилось, когда Эрвин всё-таки обратил внимание на такой замечательный, далеко не сразу замеченный полицейский значок, блеснувший под одеждой "посетителя".
"Твою мать. А я, однако, в дерьме. Молодец, Хольм, просто молодец. С твоим везением можно далеко пойти... Вернее, загреметь, ага. Что ты, гений, сейчас успешно и сделаешь. Мо-ло-дец."
Хольм выдохнул, отворачиваясь и отходя к ближайшей стене. Он встал там, чуть ли не прижавшись к ней, и послушно завёл обе руки за голову.
– Так и быть, злой полицейский, патроны можешь не тратить, я понятливый, – буркнул он, чуть повернув голову набок и взглянув на парочку сзади. Особого внимания теперь удостоилась уже сестра.
Эрвин сейчас, глядя на неё, такую якобы замученную, но в душе уж наверняка довольную и стоящую за копом как за каменной стеной, чувствовал действительно злость. Если бы не коп, он бы ей всё же сейчас ещё добавил, не жалея сил. Но, увы, сделать он этого не может – в угрозу про пистолет как-то верилось –, так что оставалось только смотреть на эту "невинную принцессу" и её "принца-спасителя". Смотреть и чуть ли не отплёвываться.
"Твою же мать. Какого хрена он за нее так заступается? И вообще, какого хрена здесь просто так решил оказаться коп?.."
Эрвин снова отвернулся, теперь опять почти утыкаясь лицом в стену. Теперь в голову закрадывались некоторые подозрения на тему, какие же всё же отношения там между этой парочкой, но всё оставалось и могло оставаться лишь на уровне догадок – вряд ли ему станут отвечать на такие вопросы. Да и другое сейчас на первом плане, совсем другое.