Секрет Мерфи прост — она лжет, в первую очередь, самой себе. И только потом отцу.
Еще утром Мерфи искренне верит, что ее план отдает абсурдом, поэтому отказывается от дурной идеи. Она собирается в школу и чуть-чуть подкрашивает ресницы (отец ненавидит, когда она злоупотребляет косметикой). Потом предупреждает Дорана, что после школы поедет с подругами за новыми туфлями, и послушно кивает, когда тот просит не тащить в дом очередные лабутены на огромной шпильке. Помимо броского макияжа, отец ненавидит любые проявления шлюховатости, а Мерф, как приличная девочка, предпочитает не пререкаться лишний раз из-за длины каблука или юбки. Она умеет быть красивой, не демонстрируя семьдесят процентов своего тела, хотя порой завистливо смотрит на сверстниц, которые щеголяют в шортиках-мини. Для Мерфи недосягаемой мечтой остается платье на ладонь выше колена, которое она надевает по самым исключительным случаям — и все равно рискует нарваться на допрос от Дорана, который умудряется знать и замечать абсолютно все.
Намерения Мерфи меняются второй раз за день, когда она подходит к воротам школы. Почти три минуты она сосредоточенно соображает, прикидывая, чем все может обернуться, если отцу сообщат об ее отсутствии на занятиях, но потом решает, что этого не произойдет. Идеальная ученица Мерфи Риордан вполне может позволить себе пропустить один день. А подруги обязательно передадут миссис Бенсон, что она плохо себя чувствует и вынуждена оставаться в постели.
Мерфи разворачивается и, мысленно помахав школе рукой, вызывает такси. Она знает адрес и диктует его на память: Макс — единственный мужчина младше пятидесяти, к которому дочь Дорана может заглянуть в гости. Если не единственный, с кем ей вообще позволено разговаривать. Мерфи еще помнит, что случилось, когда она попыталась отпроситься на свидание с Энтони. Что ему сказал отец, она не имеет ни малейшего понятия, но с того раза Тони больше не глядит в ее сторону и даже в столовой старается занять столик в противоположном углу. Неловко получилось.
Как бы то ни было, Макс — ее единственная возможность, и Мерфи собирается использовать ее (и его) по полной программе, как использует вообще всех, с кем общается. Он ей не откажет. Ей никто не может отказать, исключая отца — за шестнадцать лет Мерф в этом только убеждается. Подумав, она меняет маршрут и заставляет таксиста сделать круг.
К двенадцати часам дня она успевает пройтись по ближайшему торговому центру, выбрать себе сразу две пары туфель — одни придется спрятать или отдать подругам уже сегодня, зато вторые можно будет вечером гордо предъявить Дорану, — короткое платье и подводку черного цвета. В общественном туалете молла Мерфи старательно подводит и без того выразительные глаза, гуще красит ресницы, а потом переодевается в одной из кабинок. Школьную форму она убирает в сумку, после чего возвращается в машину и теперь уже без промежуточных остановок едет в нужном направлении. Шнайдер должен быть дома, она уточняла это еще накануне, судорожно прикидывая, стоит игра свеч или нет.
— Привет, Макс. Выглядишь... мило, — лучезарно улыбается Мерф, когда хозяин квартиры появляется на пороге — встрепанный и сонный. Она окидывает оценивающим взглядом явно вчерашнюю мятую футболку (больше приглядывается к телу, но кого это волнует) и, кивнув своим мыслям, проходит внутрь. Приглашения Мерфи не дожидается, с ходу вручает Максу пальто с сумкой и удобно устраивается на диване, закинув одну длинную ногу на другую. На этот раз ей есть, что продемонстрировать.
— Сколько мы не виделись, месяц? Я скучала, — капризно протягивает Мерф, покачивая носком туфли.