После того, как Мод на всех парах вылетает из дома Уильяма Ясперса, она ещё около двадцати минут бодро чешет по дороге, ожесточенно размахивая зажатыми в руке сумочкой и драной кофтой. Хоган откровенно забывает, как она в данный момент выглядит (как жертва изнасилования, хотя слово «жертва» тут явно не подходит по контексту), и что наилучшей линией поведения было бы отыскать в кошелке телефон, набрать номер такси и прыгнуть на заднее сиденье. Но девушка несётся мимо добротных коттеджей как разъярённая фурия, и даже ни разу не спотыкается. Тем более – не оборачивается.
Но бешенство как накатывает, так и отпускает – внезапно. Это случается, когда Мод упирается носом в стеклянную перегородку автобусной остановки. Она садится на деревянную скамью, вкрученную в землю, и шарит в сумке. Извлекает на свет резинку для волос – ту самую, которую Адалин сдернула с головы Хоган перед визитом подруги к психотерапевту.
Воспоминание о Уильяме и собственной глупости заставляет девушку насмешливо вздохнуть и покачать головой. А Дойл она так и не позвонила, хотя обещала. Впрочем, на экране айфона не высвечиваются уведомления о пропущенных вызовах, и Мод решает набрать номер Ады позже, как только окажется дома и немного придёт в себя.
Хоган расчесывает волосы пальцами, забирает их в пучок на макушке и протирает лицо влажными салфетками. Ей хочется в душ прямо сейчас: она буквально чувствует, насколько её кожа пропиталась Уильямом, и пахнет она соответствующе.
**
Мод  достаёт связку ключей, но тормозит перед самым подъездом, разворачивается и идёт за угол. Хоган взбегает вверх по короткой лестнице и толкает дверь с табличкой «We’re open». Сверху доносится мелодичный звон китайских колокольчиков.
Миловидная девушка-провизор терпеливо ждёт, пока посетительница, краснея, откроет список лекарств, которые ей нужны. Аптекарь делает вид, что она не замечает, как Мод торопливо гуглит названия таблеток, и деловито водит мышкой, изредка щелкая кнопкой, чтобы трещание клавиатуры айфона слышалось не столь заметно. Наконец Мод сдавленно улыбается и показывает провизору что-то на экране телефона. Та понимающе кивает и молча уходит на склад. Хоган подносит смятую кофту ко лбу и вытирает испарину. Как же охуенно, что придумали все эти умные гаджеты. Необходимость словесного контакта с людьми сводится к минимуму даже в экстренных ситуациях.
**
Хоган откидывает назад мокрые волосы и грохает турку на плиту. Даже после душа ей не становится легче. Кожа девушки благоухает цветочным мылом и лосьоном, от шевелюры веет приятным ароматом кондиционера, за ней тянется шлейф как в парфюмерном магазине, но Мод чувствует совершенно другие запахи. Тяжелые, липкие, влажные, удушающие.
Она нечаянно рассыпает корицу, бросив в варящийся кофе куда больше приправы, чем обычно. Балкон приоткрыт, и кухня наполнена типично утренними звуками, благо, что окна квартиры Хоган выходят в палисадник, так что она привыкла к умиротворенным природным шорохам. Но в ушах повторяется, как на заезженной пластинке, хриплое «Чёрт», приглушенное рычание, обессиленное «О, боже» и ещё куча разных невнятных звуков недвусмысленного значения.
Пенка вскипает до самых краёв, Мод берётся за деревянную ручку, но сдавленно охает и чуть не роняет турку. Ей приходится облокотиться на мойку – колени внезапно подгибаются, по телу прокатывается волна, мышцы в низу живота сокращаются. Как если бы… Да, как если бы ночное приключение всё ещё продолжалось.
**
Мод гложет совесть. За то, что она пренебрегла правилами (с цепи сорвалась), поверив во взаимность их с Уильямом симпатии (давно не трахалась), и вела себя так раскованно (как шлюха). Девушка закуривает и перевешивается через балконные перила, безвольно опуская руки вниз и наклоняя голову так, что волосы падают на лицо.
Несмотря на залпом выпитую чашку кофе, ей безумно хочется спать. Да ещё эта грёбаная таблетка, от которой мозги как в тумане.
Хотя нет, это всё грёбаный Ясперс, которому похуй на контрацепцию.
**
Хоган просыпается как будто пьяная и не совсем понимает, что происходит. Занавески вздыбливаются от прохладного ветра, окно и балконная дверь нараспашку, снаружи уже темно.
Мод трет глаза и переносицу, морщась, кое-как встает с дивана, запахивая халат, и тут же вздрагивает – пол ледяной. Девушка закутывается в плед, поскорее закрывает все створки и всё равно ёжится. Хоган бредет на кухню за остатками кофе и походя смотрит на часы – она проспала весь день и вечер, почти двенадцать часов, но состояние такое, будто её били. Только теперь Мод чувствует, как сильно у неё всё болит. Так, что даже ноги она передвигает с трудом.
Хоган цепляет забытую на столе инструкцию и ещё раз бегло читает способ применения таблеток. Как удачно она задрыхла, сейчас самое время выпить вторую (контрольную, блядь) и снова завалиться спать – всё равно после них ничего не соображаешь.
Мод наливает в стакан воду из фильтра и забрасывает белую безвкусную пилюлю в рот, запивая её парой глотков. Как только девушка заталкивает смятую в комок упаковку от лекарства вместе с двумя пустыми пластиковыми ячейками на самое дно мусорного ведра, раздаётся громкий и требовательный стук в дверь.
Пришедший либо решил её напугать резким звуком, либо идиот – рядом с косяком вообще-то есть звонок. Жаль, что в их доме отсутствует консьерж и домофон, так что вломиться может кто угодно и во сколько угодно – вот прямо как сейчас.
- Кто там? – спрашивает Хоган, подходя к двери и останавливаясь на некотором расстоянии от неё. Вспоминает облетевшую интернет шутку про «выстрелить и перезарядить» и клятвенно обещает себе наконец вызвать мастера и прорезать в монолитном дереве глазок.

Мод делает брови домиком и кривит губы на сторону, закусывая щеку с внутренней стороны. Медлит, опуская подбородок и почесывая за ухом, потом заправляет примятые после сна волосы, чтобы не мешались. Прислушивается к собственным ощущениям, возникающим после того, как стоящий за дверью визитёр называет своё имя.
Их нет. У Мод не учащается ни дыхание, ни сердцебиение.
Хоган снимает с придверного крючка ключи и, придерживая плед одной рукой, неспешно открывает два замка. Девушка с пару секунд смотрит на пришедшего, бегло окидывая его взглядом с головы до ног. Выглядит Уильям не лучшим образом, весь какой-то помятый и нервный. Мод почти сразу же отступает на пару шагов назад, со звоном перебрасывая связку ключей в кулак, и молчит. Она вообще не больно любит здороваться, предпочитая сразу начинать с сути обращения, а если сказать нечего, так и вовсе не открывает рта. Всё просто. Зато Ясперс, если девушка правильно всё понимает, пришёл именно с целью... побеседовать. Что ж, некоторые мужчины тоже грешат тягой к выяснению отношений после секса.
Мод разворачивается спиной к Уильяму и, туже стягивая плед на плечах, идёт обратно на кухню. Не маленький, без приглашения поймет, что может проходить — она же открыла и даже не залудила ему лампой по лбу, чего ещё надо? Хоган слышит, как Ясперс торопливо захлопывает дверь, и, хмыкнув, тянется к кофейнику с остатками крепкого напитка почти черного цвета.
Уильям с непривычки озирается по сторонам и желает убедиться, нет ли в квартире кого-то ещё, кто может им помешать. Мод оборачивается через плечо и смотрит на мужчину с любопытством. Ишь как переживает, ну конечно, зачем ему ещё лишние свидетели. Даже забавно видеть психотерапевта таким — с бегающими глазами, дерганым, враз растерявшим все своё самообладание; он явно не в своей тарелке. Хоган испытывает что-то сродни удовлетворению, немного садистское чувство, а в голове мстительно проносится «Так тебе и надо». Но девушка обрывает себя, понимая, насколько эти мысли наигранны и вытащены на свет лишь для самозащиты, ведь на самом деле ею владеют несколько иные эмоции.
- Я одна, - Мод сама от себя охуевает, насколько сильно в её тоне слышится желание...успокоить. Этого она от себя не ожидала, и, чтобы отвлечься от очередного кусачего «блядь, ну ты и дура», хватается за сахарницу и откручивает крышку.
Хоган методично разминает кубик тростникового сахара в кружке и помешивает кофе ложкой строго по часовой стрелке. Исходящий от напитка бодрящий запах нисколько не приводит в чувство, в голове по-прежнему сумбур, к тому же Мод кажется, что жидкость в чашке пахнет как-то странно, более того — неприятно. Девушка даже подносит бокал поближе к носу, про себя думая «Протух что ли», но кофе так быстро не портится. Краем глаза она замечает, как сбоку подходит Уильям, и до неё доходит, кто испускает амбре.
Мод обдаёт алкогольными парами, и к горлу девушки немедленно подкатывает тошнота. Кашлянув, она отставляет кружку и подносит руку к губам, мимолетно касаясь рта кончиками пальцев.
Ясперс пьян. Теперь Мод ничтоже сумняшеся списывает на алкоголь почему доктор выглядит так бомжевато и припёрся в двенадцать ночи. Тут же становится любопытно: вообще не спал и закладывал за воротник, терзаясь муками совести, или уже перед её домом подбухнул для храбрости. Цепочка вьётся дальше, и вот уже Хоган задается следующим вопросом: как Уильям вообще узнал, где она живёт? Насколько девушка помнила, она лично ему свой адрес не давала, а организация, в которой Мод зарегистрирована и через которую ей нашли психотерапевта, по всем правилам должна была придерживаться конфиденциальности и не разглашать личные данные клиентов даже врачам. Вот тебе и сраная медицинская этика.
Учитывая состояние мужчины, допытываться у него каким образом он добыл адрес было бесполезно, да и не нужно. Это всё лишние поводы затянуть диалог, который, кстати, всё никак не начнётся, потому что то ли Ясперс онемел, то ли уже просто не может говорить. Мод решает быстро расставить все точки над "i", чтобы разговор с нетрезвым человеком не превратился в нечто выматывающее, бессмысленное и беспощадно выёбывающее мозг. Хоган прекрасно знает, как это бывает. И, когда она сама хоть и под таблетками, но трезва, перспектива долбиться в стену непонимания её не прельщает.
- Я понимаю тебя, Уильям, - девушке кажется, что она и правда всё понимает, и процентов по меньшей мере на девяносто уверена в истинной причине визита Ясперса. - Тебя лишат лицензии, если узнают, что между нами произошло, - Мод говорит монотонно и без особенных эмоций, будто рассказывает, что на улице идет дождь. Она плавно отступает на полшага, едва заметно морща кончик носа — к такому явственному запаху виски так просто не принюхаешься, каждый раз шибает по мозгам как кувалдой. - Если уж так получается, что мы оба не можем держать себя в руках... Что ж, тогда нам лучше не встречаться. А заявлять на тебя я не буду, можешь успокоиться. Обращусь в контору и мне найдут нового врача.
Этого должно быть достаточно, как считает Хоган, чтобы Ясперс перестал париться и умёлся восвояси. И, соответственно, оставил её в покое.

Мод закусывает нижнюю губу и медленно и глубоко вдыхает, выслушивая путаные извинения. Наверное, она всё правильно сделала, опередив Ясперса и четко выложив дальнейший план своих действий. Но инцидент не считается исчерпанным, пока мужчина не услышит тысячу словесных доказательств того, что пациентка его простила, зла не держит, и ребенка втайне от папаши воспитывать не собирается, обливаясь слезами темными одинокими ночами и рассказывая отпрыску, что де твой папочка великий космонавт-испытатель на Плутоне.
Мод на самом деле тяжело находиться так близко к Уильяму – не только из-за того, что всё тело непроизвольно слабеет и выдержка даёт трещину, но и из-за запаха алкоголя. Увы, на её и без того не слишком хорошее самочувствие это  действует не лучшим образом. А Хоган твердо знает, как сейчас должна себя вести. Не выдумывать не пойми чего, уцепившись за отдельные слова. Просто разрулить эту ситуацию как взрослые люди и разойтись. В жизни бывает всякое, и портить Уильяму (да и себе самой) душевное состояние, карьеру и дальнейшее существование из-за одной развратной ночи девушка не хочет.
«Первая пациентка, к которой у него такие чувства…» Формулировка как бы подразумевает, что были и другие женщины, к которым были какие-то другие чувства, а вот какие именно – остаётся только на степень извращенности фантазии. Вопреки общепринятому закону внезапного пиздеца, в душе Мод не поднимает голову существо под названием «типичная баба» и не пытается исковеркать смысл и поистерить над фразой Уильяма даже мысленно.
- Ничего, - кивает Хоган, наконец разворачиваясь к собеседнику полубоком и даже одаривая его мимолетным взглядом.
Уильям осторожно придвигается к девушке и касается сначала её предплечья, закутанного в плед, а потом и наклоняется ближе, целуя в лоб.
«Ой, нет, вот давай без этого обойдемся сейчас!»
Мод задерживает дыхание и прикрывает веки, одновременно вцепляясь пальцами в подоконник. С ней происходит что-то странное, перед глазами темнеет и шумит в ушах, словно она сейчас грохнется в обморок.
Нафиг ей сдались все эти непонятные нежности. Ясперс что, тупой, неужели он не знает, как такие вещи действуют на женщин? Или наоборот знает, и делает нарочно, потому что блядь даже нормальные с виду мужики любят самодовольно напоминать себе, какие они молодцы, что трахнули девчонку и разбили ей сердце?
Прежде, чем откажут все органы чувств, Мод как бы не специально отворачивается, улыбается краешками губ и отводит руку, якобы ей жизненно важно именно в эту секунду взять пачку сигарет. Она прерывает всяческий тактильный контакт с Уильямом и неторопливо отходит от мужчины.
- Всё в порядке, - выдавливает Хоган, дрожащими пальцами вытаскивая сигарету и бросая пачку обратно на подоконник. Плед соскальзывает с плеча, и Мод быстро его подхватывает. – Я на тебя нисколько не злюсь и не обижаюсь.
Девушка делает пару шагов прочь от Ясперса и закуривает, не торопясь. Удерживая сигарету зубами, Хоган обеими руками стаскивает с плеч тонкое одеяло и бросает его на угловой диванчик. Чуть не поперхнувшись, Мод выдыхает скопившийся дым и обнимает себя рукой за талию, замирая. Она машинально оборачивается через плечо, слыша подозрительный шелест.
Хоган опускает руку с сигаретой, еле слышно устало и обреченно вздохнув.  Находит взглядом сероватую от невымывающегося налета пепельницу и тушит об её край красноватый уголёк. Не нравится ей всё это. Не нравится, в каком состоянии пребывает Уильям.
- Ну что ты, - примиряюще начинает Мод, возвращаясь обратно к стоящему к ней спиной Ясперсу; сероватые клубы дыма витают где-то под потолком. – Всё же нормально, правда. Что с тобой, Уилл, ты же не куришь… Уильям, - Хоган теряет терпение, но очень мягко, даже ласково просит. – Посмотри на меня.
Девушка кладет ладонь на плечо психотерапевта и настойчиво тянет на себя, заставляя мужчину развернуться к ней лицом. Он поддаётся движению, и их взгляды встречаются.
Мод вздрагивает и чуть крепче сжимает руку Уильяма. Лицо Ясперса как будто застывает, и в следующее мгновение рассыпается тысячей мельчайших осколков, уступая место кромешной черноте. И вдруг, вместо полутемной кухни и доктора, Хоган начинает видеть мелькающие в хаотичном порядке картинки, от которых перехватывает дыхание.
Мод и не подозревает, что в этот момент Уильям Ясперс видит то же, что и она.

Всё слишком реально. Мод как будто возвращается во вчерашнюю ночь, заново переживая все ощущения и видя картины недалекого прошлого не только так, как она их запомнила, но и со стороны. В какие-то моменты изображение плывет и рябит, размазываясь – если бы Хоган могла соображать, она бы сопоставила «перебои» с теми моментами, когда достигала пика.
Видение прерывается яркой вспышкой. Внезапно вместо мелькающих кадров, все как один демонстрирующих сплетенные тела Мод и Уильяма, перед широко раскрытыми глазами девушки возникает лицо Ясперса. Она даже не успевает испугаться, напрямую встретив его бешеный взгляд, тут же проваливаясь обратно в пучину чего-то смутного. Теперь всё выглядит так, будто на нарисованную красками картинку пролили воду, из-за чего рисунок превратился в нечёткое и хаотичное смешение цветов.
К Мод немного возвращается чувство реальности, когда её тело внезапно вне её воли взмывает вверх, а затем следует удар. Хоган находит себя сидящей на чем-то жестком; кожа на пояснице содрана в кровь, и ссадина горит огнём. Девушка снова отключается, успевая заметить, как ногтями впивается во что-то мягкое, но упругое.
Снова резкая боль, на этот раз с внутренней стороны бёдер. Слыша приглушённое, почти звериное рычание, Мод как загипнотизированная впивается взглядом в глаза напротив – в них нет ничего человеческого; их обладатель будто и не здесь вовсе, не в этом измерении; в отливающих масляным нефтяным блеском зрачках есть что-то демоническое. Уильям навис над ней, сильно прижимая к столешнице и почти с остервенением сдавливая тонкую кожу под ягодицами; Хоган хочется кричать от нестерпимой рези в низу живота, потом она слышит, как с треском лопается натянутая до предела ткань, а дальше перед глазами рассыпаются искры. Она с ужасом понимает, что происходит, но ничего не может сделать.
Разделочный стол нещадно шатается; под напором Уильяма основная тумба чуть не вырывается из крепежей и нижняя планка жалобно скрежещет по полу. Мод чуть не отрывает куски дерева от столешницы, изо всех сил сжимая пальцы на её краях, едва не выламывая ногти. Она снова бултыхается между полузабытьем и явью, чувствуя только одно – как Ясперс яростно движется внутри неё.
Хоган сама не замечает, как начинает кричать – так, будто её убивают, срывая глотку и давясь слезами. В какой-то момент она перестаёт реагировать на эту пытку и хнычет уже по инерции, изредка всё же выдавая особенно резкие звуки. Что-то будто отключается внутри девушки, что-то, отвечающее за восприятие болевых ощущений. Но это длится недолго – страх, панический и обрушивающийся с силой цунами, выносит Мод обратно из оцепенения. И, опять в полной мере испытывая на себе самые кошмарные детали того, что с ней делает Уильям, Хоган даже не может плакать, и только умоляюще просит его прекратить.
Ясперс будто безумный сжимает зубы в оскале, не переставая вдалбливать Мод в столешницу, и одним резким движением затыкает ей и рот, и нос. Белки глаз Хоган покрываются тоненькой сеткой лопнувших капилляров, шея и область вокруг рта краснеют, она исступленно мычит в зажимающую ей рот ладонь Уильяма, но именно в тот момент, когда девушка начинает задыхаться… Всё заканчивается.
Мужчина отшатывается; он убирает руки с её бёдер, скользя вдоль их внешней поверхности, и  Мод медленно отпускает его – от локтя до кисти на коже Ясперса остаются продольные следы от ногтей.
Если бы девушка могла ответить, что это действительно за хуйня только что произошла. Хоган рвано дышит, как после хорошей истерики. Под носом у неё почему-то мокро и тепло; она высовывает кончик языка, облизывая верхнюю губу, и во рту прочно селится металлический привкус. Стоит Мод принять сидячее положение, как из ноздри толчком выливается струйка крови. Хоган не видит, куда отошёл Уилл, но поворачивается, как ей думается, к нему спиной, сгребая первую матерчатую вещь, что попадается ей под руку, и поднося её к лицу. Она вытирается чудом оказавшимся рядом на мойке собственным халатом. Да уж, отношения с доктором Ясперсом второй день губят не только её самооценку, но и гардероб – Мод уже не досчитывается кофты, трусов, а теперь ещё и неглиже.
Девушка кажется, что у неё и внизу все кровит, но незаметно опустив руку она убеждается, что это не так. Мод прижимает к себе халат, закрывая всю переднюю часть тела, и крепко сжимает ноги, подтягивая колени к груди. Она упирается лбом в сложенные вместе руки и убито шепчет. На злость у неё просто не осталось сил.
- Ты просто животное. Если ты сейчас же не уйдешь, я вызову полицию. Убирайся. Проваливай ко всем чертям из моего дома.

Отредактировано Maude Hogan (12.07.2015 01:05:18)

Угроза Мод вызвать полицию нисколько не пугает Уилла. Это действует на него как красная тряпка на быка, распаляя и зля ещё больше. Плевать, что на самом деле она не стала бы никуда звонить даже после того, как Ясперс покинет её квартиру, — Хоган уже видела достаточно, чтобы понять, как может поступить с ней мужчина, и ни капли не сомневалась, что это не предел его возможностей, а Мод свою жизнь всё-таки ценит. Но эффекта она ожидала другого. Что Уильям хотя бы немного придёт в чувство. Или по крайней мере натянет штаны.
Девушка неловко сползает со столешницы, удерживая на груди испачканный кровью измятый халат. Она ставит ступни на пол, но не делает и шага, будто прилипнув поясницей к кухонной  мебели, хотя сильнее, чем слабость во всем теле, её вжимает и не даёт двигаться полный ярости голос Уилла.
Мод знает, как алкоголь действует на людей. Даже из самых тихих, интеллигентных, скромных и спокойных в незамутненном состоянии рассудка персон, таких, каким до сегодняшнего дня и выглядел психотерапевт, определенная доза вытаскивает всех адских чертей, таящихся до поры до времени глубоко в подсознании. В каждом есть тёмная сторона, и правильно говорят, что надо быть осторожными во всеми этими «положительными», которые и не курят, и не пьют, и на слово «жопа» ахают с придыханием, потому что не иначе как они ночью расчленяют детей по подвалам. Другая часть Уильяма Ясперса оказалась неуправляемым, опасным, импульсивным чудовищем, которому гнев застит глаза, и чужое тело воспринимается исключительно как кусок мяса для удовлетворения собственных низменных потребностей, личность же не имеет ровным счетом никакого значения. Кто бы мог подумать, что за образом трогательного в своей доброте и желании помочь нездоровым людям профессионального психотерапевта прячется такая разрушительная сущность. Хоган вот так не думала. И почти говорит спасибо за то, что Уильям открывался ей дозированно — от пусть и жесткого в сексе, но внимательного любовника, до практически насильника. Мод шокирует то, что происходит на её богом забытой кухне, и она абсолютно не хочет знать, что ещё может скрывать Ясперс.
Слух девушки режет кардинально изменившаяся манера Уилла говорить. Мод теряется от беспрерывного потока мата, но несмотря на почти нарочитое обилие бранных слов, несколько смазывающих смысл сказанного, Хоган понимает — он не шутит. Она прекрасно всё усваивает с первого раза, более того, с первого шага Ясперса навстречу. Мод хочется вскрикнуть, что она больше никогда не будет так делать, но девушка молчит, по-прежнему оторопело пятясь. Лопатки Мод встречаются с ледяной пластиковой дверцей холодильника; ещё чуть-чуть, и Уильям вполне сможет повторить с ней любимый приём — она опять прижата к опоре, только на этот раз это не заводит. Каких-то пара сантиметров в сторону, и кулак Уилла снёс бы ей поллица. Хоган непроизвольно дергается вбок, отворачиваясь, и крепче сжимает на груди кусок ткани; её плечи мелко подрагивают.
Она ему верит. Верит, что в следующий раз испугом она не отделается.
Даже в синеватой полутьме Мод видит, как по согнутой руке Ясперса бегут несколько тонких струек крови. Девушка тут же забывает о жжении в собственной лопнувшей губе, выдыхает сдавленное «О, нет...» и покачивается вперед, переводя испуганный донельзя взгляд на лицо Уилла. Её глаза влажно блестят, у кромки нижних ресниц скопились слёзы. В голове Хоган что-то щелкает. Она резко выдергивает зажатый между ними халат и кое-как заматывает предплечье Ясперса дрожащими руками. Всхлипнув, девушка отбрасывает руку Уильяма и льнёт к нему, стискивая приятную на ощупь ткань пуловера; Мод хаотично двигает руками, будто никак не может как следует обнять мужчину.
- У тебя... кровь идёт... - стонет Хоган, утыкаясь лбом в плечо Уильяма. - Прости, я не хотела...
В действии типичный стокгольмский синдром. Механизм психологической защиты включается непроизвольно и удачно плюсуется к обостренному комплексу вины Мод, принявшей обвинение Ясперса за чистую монету. И вот ей уже жаль Уилла, и она почти ненавидит себя, умоляя её извинить. Девушка и правда считает себя ненормальной, тем более, что прекрасно видит, что она сделала.
- Я не знаю, как это случилось, - лепечет Мод. - Ты же сам не свой, Уилл. На себя не похож. Твои глаза... Как будто это не ты. Тебе... Тебе не надо столько пить, - робко заикается Хоган, боясь отстраниться и заодно реакции, которая может последовать.

Мод реагирует на «комплимент» кривоватой ухмылкой и непроизвольно сжимает руки в кулаки. Происходящее всё больше напоминает дурдом на выезде, по ошибке прикантовавшийся на задрипанной кухне старой шестиэтажки. И больше всего цепляет даже не то, что Хоган только что безжалостно оттрахали, чуть не побили, а теперь весьма оригинально просят о помощи. У Мод случается натуральный паралич от речи Уильяма, его акцента и манеры выражаться. Но коль уж мат она ещё могла понять (кто не без греха), то вот всё остальное перестало укладываться в голове. Доктор Ясперс, предельно правильный в произношении, грамотный до зубовного скрежета – и что-то, напоминающее кокни?  Если бы Мод только слышала этот голос, не видя лица говорящего, она бы подумала, что мужчина большую часть сознательной и бессознательной жизни провел где-нибудь в гарлемском гетто и активно доказывал местным нигга-гангстерам, что он свой. Короче говоря, теперь Хоган ни за что бы не сказала, что у Уильяма высшее образование и крайне интеллигентное воспитание. Тут скорее два класса начальной школы, тупость, граничащая с олигофренией, и, пожалуй, года три отсидки. Нет, четыре.
Но Мод не такая пафосная тварь, чтобы выгонять истекающего кровью человека, даже если он враз позабыл все нормы литературного языка. Девушка невпопад ляпает:
- У меня есть перекись, - а потом хмурится и прикусывает язык.
Какая в жопу перекись, если она даже ей при отсутствии болячек не всегда помогает остановить кровь от пореза теркой.
- Да, сейчас, - спохватывается Хоган и сдергивает полотенце со змееобразного держателя над раковиной. Пачка салфеток исчезает с катастрофической скоростью; Уильям отбрасывает один пропитанный красным комок за другим.
Мод подает Ясперсу чистое полотенце и пятится к выходу в коридор. Свет она благоразумно не включает, хотя после прошедших суток стесняться своей наготы уже глупо, но девушка все равно смущается.
В спальне Хоган быстро натягивает первые подвернувшиеся под руку джинсы и майку с широким воротом, спадающим с плеча – поиском белья она не заморачивается. Через полторы минуты Мод входит обратно на кухню уже с ноутбуком под мышкой и боязливо усаживается за стол чуть поодаль от Уильяма.
Компьютер долго тупит, открывая главную страницу Google, и девушка нетерпеливо барабанит пальцами по тачпаду. Пока поисковик загружается, Мод закусывает ноготь на большом пальце и гипнотизирует экран, удачно игнорируя звуки сбоку от себя. У Ясперса там явно что-то не ладится с полотенцем.
Может ли быть такое, что у доктора есть немного (немного?) ненормальный брат-близнец, которого тот прячет подальше от честного народа? И всю вчерашнюю ночь тот сидел в шкафу и подглядывал через щелочку?
Мод краснеет как рак, вспоминая, в какие моменты она могла и пропустить факт подмены, но тут наконец высвечивается поле ввода текста, и Хоган колошматит по клавиатуре как одуревшая.
На первоначальный запрос гугл выдает огромное количество ссылок на медицинские сайты и форумы, где в красках описываются причины возникновения низкой свертываемости крови и ни одного названия доступного лекарства. Мод меняет формулировку и некоторое время со всем возможным вниманием и сосредоточенностью вникает в найденную информацию. Она быстро перещелкивает ещё несколько вкладок, одними губами произносит что-то вроде "коагулянты", "витамин К", "менадиона натрия би...  да ну нахер" и отодвигает от себя ноутбук.
- Если на «в», то тут только викасол, - констатирует девушка, оглядывая Ясперса и оценивая его физическое состояние – бледный, но ещё сидит, не шатается. – У меня таких лекарств нет. Может тебе вообще в больницу надо?..
Хоган захлопывает крышку ноутбука.
- Ладно, - она даёт Уильяму (Уильяму?) ещё одно полотенце. - Тут аптека за углом. Сиди и не уходи никуда, я сейчас быстро.

Мод заранее обреченно прикидывает количество синяков, которые появятся под утро. Девушка недовольно поводит плечом, но Уилл не торопится её отпускать, твёрдо решив побыть конвоиром. Она расслабляет мышцы и опускает руки вдоль тела. Так Хоган умудряется продемонстрировать Уильяму подчинение и заодно хоть немного облегчить неприятные ощущения – меры Ясперс точно не знает.
Со своей стороны он правильно боится. Но выбранная тактика запугивания с каждой новой угрозой теряет свою актуальность и эффективность – Мод перестает зацикливаться и воспринимать слова мужчины с первозданной наивностью. Ситуация, безусловно, что называется попадос. И Хоган как-то не сомневается, кто тут жертва. Но если не трепыхаться, то есть шанс остаться с головой на плечах. Ясперс не сможет контролировать её сутками, безвылазно сидя в её квартире или вот как сейчас следуя по пятам. Рано или поздно ему придётся уйти, и тогда Мод подумает, как поступить. Можно, кстати, сбежать куда-нибудь. Вон Джей Джей свалил в Оттаву и сидит там, не парится. Или вообще рвануть за границу. В США. 
Эти размышления немного отрезвляют, и Хоган покорно идёт в коридор, снимает с вешалки пальто, сумку и ключи, обувает туфли, затем дожидается, пока Уильям переступит порог и тщательно запирает  дверь. Она старается вести себя спокойно и размеренно. Мод даже улыбается Ясперсу, пока они ждут лифт. Девушка быстро пересекает вестибюль, молясь, чтобы никому из соседей не приспичило шляться на первом этаже в такой час.
- Совсем не обязательно… разговаривать со мной… так, - Мод подает голос, только когда они с Уильямом выходят на улицу. Она ежится от зябкого ночного ветра и запахивает полы пальто. – Я ничего такого не сделала, чтобы заслужить подобное обращение.
Хоган вздергивает подбородок и заворачивает за угол, увлекая за собой Уилла. Доктор Ясперс вряд ли ориентируется в этом районе, так что ему невольно приходится стать временно ведомым.
Мод стучит в ночное окно выдачи лекарств, и через пару минут белая пластиковая створка с хрустом отворяется. В проёме появляется лицо утренней девушки-провизора, только уже без макияжа и довольно заспанное. Она заученно улыбается, сонно хлопая ресницами.
- Доброй ночи, - здоровается Хоган, облокачиваясь на хлипкий подоконник и расставляя локти в стороны, чтобы максимально загородить Ясперса от взгляда девочки-аптекаря. – Мне нужен викасол и что-нибудь… Обезболивающее.
- Вам викасол в таблетках или инъекции? – уточняет провизор, почему-то удивлённо всматриваясь в лицо Мод. Та внезапно вспоминает, что у неё под носом всё ещё виднеется плохо стертый ореол запекшейся крови, а верхняя губа покраснела и припухла.
- И то, и другое, - быстро отвечает Хоган, открывая сумочку и доставая кошелек. – Тогда ещё шприцы и стерильные салфетки.
- А… - открывает рот девушка, чтобы что-то ещё выяснить, но Мод уже догадывается, какой последует вопрос и нетерпеливо перебивает:
- Обезболивающее посильнее. Которое без рецепта. Можно поскорее, пожалуйста, у моего друга…Ээээ… Плохая свертываемость. Пожалуйста, - ещё раз с нажимом поторапливает Мод и отвлекается на поиски кредитки. Она замечает краем глаза, как провизор высовывается в окошко и с любопытством оглядывает маячащего за спиной покупательницы Уильяма. Хоган неровно вздыхает, делая полшага в сторону и загораживая не в меру любознательной девчонке обзор. Той хватает ума немедленно спрятаться обратно в аптеке.
- Может вам лучше скорую вызвать? – с сомнением и участием в голосе предлагает провизор и мнётся, всё никак не уходя за нужными лекарствами.
- Да не надо, мы сами справимся, - горячится Мод, шмякая на подоконник сумку, кошелек и суя кредитку продавщице чуть ли не под нос. – Спасибо.
В ином случае Хоган никогда бы не стала так разговаривать с этой милой девушкой, особенно после того, как та без лишних вопросов помогла ей утром. Но сейчас лучше показаться невежливой, чем довести до того, что Ясперс выломает к праматери эту ненадежную дверь и сам возьмет всё, что им требуется. Судя по тому, как натянулось сзади пальто Мод, до этого момента осталось недолго.
Девушка уходит на склад, и Хоган приваливается к проему и затихает. Она чувствует себя совсем обессиленной, настолько, что дрожат руки. Мод резко бледнеет и глубоко дышит, потирая лоб и глаза ладонью. В горле становится сухо и как будто встает ком. Никотин, кофеин, стресс, ещё и долбаные колеса, которые организм Мод воспринимает не очень хорошо – самые те предпосылки, чтобы начало тошнить в самый неподходящий момент.
- Вот, пожалуйста, - в окошке снова появляется провизор, на этот раз с лекарствами и чеком.
Хоган забирает хрусткий бумажный пакет и кредитку, заталкивает её вместе с кошельком в карман и, бросив «Спасибо, спокойной ночи», хватает Уильяма за руку и чуть ли не бегом спускается с лесенки.
- Подержи, - через пару метров, едва завернув за угол, Мод впихивает мужчине пакет с лекарствами. Она зажимает рот ладонью, бросается к фонарному столбу и вцепляется в него свободной рукой.
Хоган низко наклоняется над дорогой и судорожно кашляет, держась за горло. По пищеводу прокатывается болезненный спазм, и желудок взмывает вверх. Мод давится и снова пытается откашляться, чувствуя, как на лбу выступает испарина, а на губах прочно остается привкус желчи и медицинской горечи.
- Извини, - пошатываясь, девушка вытирает рот и забирает у Уилла покупки. – Это из-за таблеток. Пришлось выпить утром, - холодно поясняет Мод, одергивая пальтишко. - Пойдем домой.
В квартире Хоган первым делом бежит в ванную и возвращается к Ясперсу, уже более-менее придя в себя. Она наливает себе стакан воды и берёт упаковку обезболивающих.
- Если нужно колоть, то я не умею, - извиняясь, предупреждает девушка. – На всякий случай я взяла ещё и в таблетках. Тебе нужно что-нибудь ещё?

Девушка включает свет на кухне и втискивается за стол, садясь рядом с Уильямом. Она убирает ноутбук за ненадобностью, пристраивая его на сиденье дивана. Мод обеими руками держит стакан, наблюдая, как Ясперс делает себе укол. В этом зрелище нет ничего неприятного, и Хоган спокойно отвлекается на упаковку обезболивающих, открывая её и выдавливая таблетку из ячейки блистера. Вот теперь это больше похоже на правду. Уилл снова становится самим собой.
Мод уже не чувствует себя в опасности. Почему-то именно то, как мужчина обращается с ампулами и шприцом, как настоящий врач, коим Ясперс, собственно, и является, как нельзя лучше притупляет и сглаживает все негативные впечатления этой ночи. Хоган даже не пытается анализировать динамику перемен в настроении и поведении мужчины, списывая все на действие алкоголя и аффект. Видимо, после встряски Уильяма отпускает, пусть он до сих пор не выглядит тем доктором, каким был вчера вечером на сеансе. Мод хочется верить, что Ясперс придёт в норму. А то, что все люди психи, Хоган знает по себе. Так что ничего удивительного, что Уилл – не исключение, хоть ему вроде как до должности не положено. В первую очередь он, всё-таки, человек.
Ясперс уводит из-под носа девушки таблетку анальгетика, которую она приготовила для себя, добавляет к ней дозу викасола и быстро выпивает.
- Нет, - не моргнув глазом, врёт Хоган и даже не испытывает угрызений совести за то, что впервые за всё время их знакомства скрыла от Уильяма правду. – Я нормально себя чувствую.
Мод сгребает со стола использованные упаковки от препаратов и встает, чтобы выбросить их в мусорку. Девушка споласкивает пустой стакан, ставит его на сушилку и вытирает руки о джинсы – все полотенца Ясперс запачкал. Когда она оборачивается, мужчина снимает пуловер; его руки все в тонких кровяных корках и пятнах. Взгляд Мод задерживается на груди Уилла, и перед внутренним взором мгновенно начинает возникать картинка интимного содержания, так что Хоган побыстрее отворачивается, пока «фильм» не набрал оборотов. Девушка краснеет пятнами: это чересчур странно, что в таком состоянии она ещё способна испытывать подобные чувства и уже во второй раз представляет их с Уильямом вдвоем. Он определенно влияет на Мод, только пока не ясно, как именно.
- Да, сейчас что-нибудь принесу, - кивает Хоган и выметается из кухни, в дверях оборачиваясь через плечо.
Она снимает кучу одежды со спинки стула в своей спальне, и под завалами маек, штанов и блузок находит черную толстовку на замке. Девушка отряхивает капюшон от невидимых пылинок и перевешивает кофту через локоть. Мод думает, что Ясперсу будет прохладно в одной толстовке, но больше ей ему особо нечего дать. Она вздыхает и открывает шкаф. От Джей Джея осталось всего пара вещей - вот эта теплая уютная кофта, её Мод покупала ему сама, и большая футболка с эмблемой Rolling Stones, которую Хоган носила дома как платье. Она так привыкла к этой одежде, надевать её, натягивать рукава толстовки и кутаться в неё, что, наверное, не до конца осознавала, как это связывает её с прошлым. Может быть и лучше, если Мод добровольно отдаст последние крохи воспоминаний о другом мужчине. Уильяму всё равно, ему нужно только добраться до дома. Хоган вдыхает аромат своих духов, плотно въевшийся в вещи, и быстро уходит на кухню.
- Вот, возьми. Можешь не возвращать, - девушка устраивает сложенные пополам футболку и толстовку на стол перед Ясперсом. – Думаю, ты не успеешь замерзнуть. Оставь свитер, я постираю.
Один хер драить теперь кухню, от одной лишней шмотки в стиральной машине от Хоган не убудет. В подтверждение серьезности своего предложения, Мод забирает пуловер Уильяма, заодно цепляя окровавленные полотенца.
- Постараюсь отстирать, во всяком случае… - хмурится Мод, растирая подушечки пальцев между собой – рукава свитера влажные. – Потом занесу, он тебе не очень нужен пока? Давай вызовем такси. Тебе нельзя за руль в таком… состоянии.
Девушка готова настаивать. Уилл как никто знает, какие опасения связаны у Хоган с автомобилями. Она смотрит на него, и смутный страх уже привычно селится внутри. Не дай бог сядет за руль после того, как потерял много крови, да к тому же он пил, одно неверное движение - и расшибется.
- Семнадцатого? – неуверенно спрашивает Мод, припоминая дату, на которую был, по идее, назначен следующий приём.
Она почему-то знает, что ей ещё предстоит увидеться с Ясперсом хотя бы один раз. Пусть и затем, чтобы отдать ему одежду.