Сил на то, чтобы отпираться и отказываться от предложения Уильяма, у Этайн уже просто-напросто не остается.
- Спасибо, - тускло произносит она, когда Уилл провожает ее до спальни, и даже не решается попросить у него, к примеру, домашнюю футболку, чтобы не злоупотреблять гостеприимством еще больше.
Посреди ночи Этайн замерзает, даже укутавшись в одеяло почти с головой. И сквозь сон жмется к Уильяму как к единственному источнику тепла, явно не осознавая, что рядом с ней находится не персональная грелка в полный рост, а вполне себе живой человек.
Она просыпается еще до рассвета. Головная боль усиливается, как только Этайн обнаруживает крепко спящего Уилла на второй половине кровати. Наученная передвигаться по дому тенью, Риордан практически бесшумно поднимается с постели – шуршит исключительно одеяло, но и это не будит Уильма. Этайн хватает десяти минут в ванной комнате, чтобы привести себя в относительный порядок. Пяти – на то, чтобы вызвать такси, обуться и надеть легкое пальто. Обматывает вокруг шеи шарф и достает из клатча сигареты Этайн, уже сидя на крыльце возле перед этим осторожно – чтобы не шуметь – закрытой дверью. За то время, которое требуется водителю, чтобы добраться до нужного дома, Риордан выкуривает две сигареты. И жалеет, что не взяла с собой сумку, куда бы поместилась портативная аптечка, которую Этайн привычно таскает с собой: голова кружится, и Риордан тошнит.
В отражении блестящего стекла такси она замечает свое бледное лицо и испытывает нечто среднее между облегчением и благодарностью водителю, который, видимо, обратив внимание на состояние пассажирки, проявляет чудеса проницательности, не затевая праздных разговоров. Этайн сейчас не хочется разговаривать ни с незнакомцами, ни с чуткой Морин, ни, тем более, со своим психотерапевтом. О потенциальных беседах с последним, к слову, Риордан вообще хочется забыть.
Уже дома Этайн укрывается несколькими одеялами – ее отчего-то дико знобит. И думает, что, скорее всего, придется попросить Морин подыскать ей другого психотерапевта.