От количества событий за последний месяц и правда появлялся нефиговыйй такой риск поехать крышей. Любой легковозбудимый, легкий на подъем и открытый ко всему (к негативным сторонам устройства этой вселенной в том числе) человек на его месте так и сделал бы; правда, лучшим было сказать: у него не было бы особого выбора. Рефлексы и память, усвоение негативного опыта — все это и еще с десяток премерзких вещей, которые Леон помнил еще со школы и до сих пор почему-то не забыл. Все это на него давило, щемило подкорку подсознания, мешало убивать боссов в компьютерной игре с первого захода.
Но у него был железный способ справиться с любым стрессом. Леон до отвала закинулся пиццей и пивом с мерзким привкусом грейпфрута, потом, наигравшись в Prototype-2, моргнул и мгновенно вырубился, сполз по дивану на пол и поприветствовал мягкий ворс ковра своим лицом.
Дело было в три часа ночи.
Спустя часов семь он проснулся — бодрый, самоуверенный и решительно настроенный разнести эту микроскопическую часть вселенной вдребезги. В хорошем смысле этого слова. Не убудет же от космического начала пару тысяч килотонн того, в чем оно измеряется?
Организм требовал движения. Привычные действия по приведению себя в порядок заняли непозволительно малое количество времени; обыкновенно на бритье (зарос-то как, ужас! Что это такое колется под носом и на скулах?..), мытье и прочие радости утреннего быта среднестатистического человека в возрасте до тридцати у Леона уходило минут пять. Ему доставляло нечеловеческое удовольствие полировать десны, доставая до самых труднодоступных мест, тереть свободные от татуировок микроскопические островки кожи (от месяца к месяцу они становились все меньше) до красноты, намыливать голову шампунем до такой степени, сто высота пены на голове превышала всевозможные пределы допустимого — и потом, выключив воду и выйдя в комнату сдувать маленькие пузырьки, помогая себе руками.
Только за утренним кофе Леон вспомнил, что на сегодняшний вечер у него назначена игра в баре. И, увы, не в том, где работает Сет. Коэн возвел взгляд к потолку и прикинул: сегодня Йонссон железно невыгуливаемый; все ближайшие знакомые разъехались — либо загородная поездка, либо на выходные поехали к родственникам в соседнюю провинцию; грот-мачтой вставал вопрос: с кем бы скрасить пару часов после выступления в баре?
И вот тут радостное настроение Коэна на минуту дало сбой, потому что он вспомнил об Энди. Старый знакомый, ноги их знакомства черт знает, с каких доисторических времен растут. Хороший парень, сверх всякой меры! И у Леона  к нему имелась пара вопросов.
Леон залез на свою страничку в фэйсбуке, попутно в очередной раз словив удовольствие с фотографии в профиле: широко открытые глаза, раскрытая ладонь, повернутая тыльной стороной к объективу, приподнятые уголки губ; вечные шестнадцать.
"Энди, го в бар сегодня вечером! Тусанем как в старые-доисторические! Мне срочно нужна компания на ближайший вечер. Если откажешься — ПРИДУ И БУДУ ПОД ДВЕРЬЮ ИГРАТЬ. Я ЗНАЮ ГДЕ ТЫ ЖИВЕШЬ. Я ПРИДУ И СЪЕМ ТВОЮ СОБАКУ. х)"

В баре под вечер было как всегда оживленно. Леон вжал голову в плечи и прошел под низкой притолокой. Улыбнулся, приветственно махнул бармену — Олли был его старым-добрым знакомым, одним из первых, кому пришлась по душе манера Леона играть себе на гитаре, периодически сдабривая инструментальную мелодию своим голосом. Лиричные баллады были не его коньком, в юмор получалось лучше. А вот ирония вкупе с подростковым раздолбайством приветствовалась публикой бара на ура.
Заметив Энди, Леон передал ему эстафету приветственных взмахом рукой и начал играть. Сыграл песен семь, перебрав весь спектр: от мелодии в стиле "все плохо, расходимся" до ироничной "если нет — то нахер надо" и прямо с инструментом подсел за барную стойку.
— Праздничный селфач в честь встречи! — Леон прислонился к щеке Энди своей, сделал безумное лицо и нажал на экран, делая снимок. Сел, приставил инструмент к высоким ножкам стула и, возвышаясь над Мэйсоном безумной колончей, показал ему большой палец поднятый вверх. — А, Олли, мне того... налей "Джим Бима" горло промочить. — И снова вернулся к Энди, отправив снимок и прописав хэштеги: "#динозавры #амывсеуспеваем #селфач". — Ну, чего ты? Как оно? Выглядишь так, будто тебя сунули в мешок с картошкой и волочили до соседнего континента. Но! Это решаемо. Вот был у меня один случай...

Когда в ладонь легла прохладная тара с "Джим Бим", Леон позволил себе улыбнуться совсем уж довольно; своим сегодняшним выступлением он более чем удовлетворился. К тому же вечер обещал закончиться в присутствии на редкость приятной компании с лице старого приятеля. С ума сойти, как быстро летят года. Когда-то они с Энди играли на два рыла запрещенный во всех музыкальных магазинах Канады "Дым над водой", будучи совсем зелеными подростками, а теперь один из них глушит алкоголь, слушая песню юности, а второй по-прежнему включает "Дым" в свой репертуар, ну и глушит алкоголь за компанию.
Опрокинув в себя первую порцию алкоголя, Леон хлопнул Энди по плечу. Потом еще раз. И еще. Потом отбил по лбу чечетку из комедийного шоу Бэнни Хилла — ту самую, где жертвой был старый лысеющий дед.
— Вот зря ты без смазки! Зря! Абсолютно я в этом уверен, — Леон поправил заваливающийся было инструмент, прислонив его к барной стойке. — Это ж пиздец как больно! Ну, то есть, я могу только догадываться о боли. Ну, об этой. Если ты понимаешь, о чем я. — Он озорно подмигнул Энди и поднял большой палец вверх, критически осмотрев его прическу. — Брюнетом тебе больше шло как по мне, но это дело вкуса, а я по-прежнему верю что ты его не растерял! У-у-у-у-уй, кучерявый да светловолосый! Олли, налей-ка мне тоже текилы.
Леон поерошил волосы на голове Энди и рассмеялся, довольный общим настроением, царящим в баре.
Подумать только — взрослый лоб под тридцать, а ведет себя по-прежнему как выпускник старших классов.
На новости о парне Леон выкатил глаза и подался вперед, оперевшись обоими ладонями на стул.
— Да ладно? С ума сойти. Ого. Вау. Ого! Ну... поздравляю, что ли! — Он крепко встряхнул Энди. — До меня только сейчас дошел смысл слова "съехаться"! Энди, дружище. Это серьезный шаг. Это обязательства, — голос приобрел интонацию "значительная", а указательный палец устремился в потолок. — Это ж умываться надо! Кофе по утрам в постель готовить... м-м-м... романтик, в общем!  Слушай, а кто он? Как вы с ним... ну... отношаетесь? Я не знаю. Никогда не умел заводить отношения. Как это у людей вообще происходит?
Леон нисколько не кривил душой. Представление о семье он имел, но был уверен в том, что нормальная ячейка общества выглядит по-другому. Он очень хотел узнать, как Энди повезло со спутником по жизни, а еще больше — как живется в романтических отношениях двум взрослым мужикам.
— А, ограбление кондитерской... спасибо, Олли, — Леон влил в себя текилу и занюхал ее рукавом рубашки. — Я слышал, да. У меня там клиент побывал. Еле, говорит, выбрался. Сильно сомневаюсь, что там была перестрелка и вообще... что-то серьезное. — Он неопределенно помахал в воздухе ладонью. — Но что-то странное в происходящем было, ты не заметил? Может... не знаю даже, как сказать. Может, там кто-нибудь летал или огонь из рук пускал?
Леон пожевал губу, собираясь с мыслями. Нужно бы у Энди про его отца спросить, пока помнит.
— О, ну... я жил в Торонто, ты прав, — все-таки отвлекся на пожизневое Леон, опять разулыбавшись. — Отучился там на бакалавра видео спецэффектов, потом на магистра по информационной безопасности... плевое дело. Работал года три... потом надоело. Кутил как мог! Видишь руку? — Леон закатал рукав до локтя. На его руке не было ни одного светлого участка кожи, даже пальцы — и те забиты. — Так вот, я набил себе рукав примерно в тот период. А потом, ну... отец умер и я переехал сюда. Жил, снимал комнату рядом с работой. Тату-салон "бобрячье серде" — знаешь такой? Ну... а потом у меня тоже дурдом начался. И хочешь честно?  Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в нем.
Он помолчал.
— Ты ведь смотрел новости, да? — осторожно начал Леон. Он облокотился на барную стойку и смотрел на Энди каким-то непонятным взглядом: помесь осторожности и хитрого азарта. — Убийство в церкви, ритуальные убийства, Люси эта, труп из морга стащили. Ты знаешь?

— Зря ты так про душевнобольных говоришь, друг мой Эндрю! — Указующий перст Леона устремился к потолку, а лицо приняло крайне поучительное выражение. — Зря, зря, зря! Между прочим, половина удовольствия от игры в шахматы с душевнобольными в том и состоит, что они... душевнобольные. Кстати, просто чтоб ты знал: это не имеет никакого отношения к тому, чтобы над ними гиенить. Понимаешь? Я конечно люблю поржать над сирыми и убогими, но только когда это уместно. Ну или я один, а они далеко... сам понимаешь, без средств самозащиты к ним соваться опасно. Некоторые, — Леон постучал указательным пальцем по виску. — Могут быть телепатами.
Забавно: это произошло не больше недели назад, а память до сих пор возвращается к этому эпизоду. Леон улыбнулся, вспоминая странного парня, появившегося на пороге его квартиры пятого числа. Вот бы с ним сыграть в шахматы! Интересно, а он умел в них играть?.. судя по его растерянному лицу, он и шнурки только со второй попытки завязывал.
Коэн взыграл бровями и подался к Энди. Мотнул головой.
— Нет, не показывал. А тех фоток на фэйсбуке мне показалось преступно мало! Хотя, знаешь, хорошо, что ты не выставляешь напоказ прям все, — Леон особо выделил последнее слово. Его взгляд опять заискрился хитростью человека, знающего больше, чем он говорит. — Слушай, прикольная! В смысле, прикольный. Хан Соло? Тот самый из "Звездных войн"? — По бару разнесся заливистый смех. — Господи боже, ну вы и выдумщики! Чья была идея так псю назвать? Олли, еще "Егермейстера" выкати! Да, давай сразу большую.
Действительно, пить так пить. Как раз зарплата пришла.
Леон был категорически согласен с  Энди.
— Романтик! — он фыркнул. — Все вы говорите так, будто это плохо. Что ты, что Сет... вот один мой бывший приятель был настоящим романтиком. Я ему как-то предложил встречаться — ну так, в шутку. На второй, что ли, курсе дело было... так вот, знаешь, что он ответил? "Ну давай", — сказал он мне абсолютно серьезно, да так, что я испугался. —"Давай мы возьмем по бутылке шампанского, выйдем в парк, сядем на траву. Обнимем друг друга, выпьем. Всю ночь будем смотреть на звезды... и только потом я сломаю тебе хребет". Ситуацию с родителями мне понять чуток сложнее. Мои относились к этому... ну... пофигистично, что ли. — Леон опрокинул в себя шот и довольно зажмурился, чувствуя распространение жжения по гортани. — А вообще забей на них. Ты ж взрослый лоб: работа есть? Парень есть? Даже пес есть! Ну и живи себе.
Коэн подскочил от неожиданности. Но широко разулыбался.
— Ну вот, я там и работаю. Мы не пересеклись потому что у меня выходной был. Я свое место люблю. И между прочим бабочка на жопе — это очень романтично! — Пустая стопка ткнулась Энди практически в ноздри. — Так своему парню и скажи.
Опрокинув в себя еще пару шотов, Леон почувствовал как горчит уже в пищеводе. Одобрив мысленно качество "Егермейстера", он обратил свой взор на Энди.
— Да черте знает что, — Леона уже немного вело, но сознание было ясным. Облокотившись на барную стойку, он взмахнул рукой. — В марте с парнем познакомился. Потом убили брата. Убили друга бывшего. Эфир этот. Морг сгорел. Брат примчался. Попытка ограбления в квартире у брата, два трупа в итоге. Переезд в квартиру брата. Как-то так. — Леон развел руками. Он старался абстрагироваться от этих событий, хотя имел к каждому непосредственное отношение. — Я вообще-то против всей этой открытости. Хочешь спокойно жить, имея способности? Имей мозг, чтобы никому об этом не сболтнуть. — Леон поправил инструмент, опять завалившийся на бок. — Хотя с этой фигней, которой народ травится в последнее время, вычислять таких стало легко. Скажи мне, кстати, друг Энди, — Леон сжал пальцы на грифе гитары. — Скажи мне одну вещь. Понимаю, что мой вопрос возможно порушит мост взаимопонимания между нами, но, гм. Как давно твой отец травит людей аналогом наркоты?

Тезис о прекрасно готовящем Алане Леон сомнению подвергать не стал. Во-первых, потому что верил в этом отношении тому, кто был более компетентен в вопросе оценки блюд. Во-вторых, у него не было ощущение, что время отведать стряпню парня Энди еще придет, и оно явно не за горами — вон как Мэйсон резко надирается "Егермейстером", да еще не отстает от Леона, успевшего опустошить чуть меньше половины большого чана с этим алкогольным напитком. Наверняка, в связи с последними событиями в бары выбирается нечасто. Леон был отнюдь не против проводить его до дома.
"Интересно, насколько Алан в курсе, где и с кем его бойфренд проводит свободное время? И ревнует ли он?" — с улыбкой подумал Леон, навернув для верности последний (он искренне на это надеялся)  шот с "Егермейстером". Ему не хотелось бы пасть лицом в асфальт мертвым сном храбрых. Следовало чуток себя притормозить.
— О, это я всегда с радостью! — взмахнув рукой, Леон согласился с предложением Энди. — Когда это я отказывался от дружеских посиделок за бутылкой чего-нибудь покрепче? Мне всегда было интересно, как нынешние пары живут. Ну, такие, как вы с Алом, — Энди был дружественно потыкан в бок указательным пальцем правой руки. — Особенные. Слушай, если он имеет что-то против алкоголя, ты сразу скажи, хорошо? Принесу молочко. Соевое. Или он не вегетарианец?.. В любом случае, буду раз к вам завалиться. Мне бы не помешал отдых в хорошей компании. Звони, пиши, когда надумаешь, лады?
Дальнейшее обсуждение текущего положения дел прервалось короткой чередой событий, которые заставили Леона сперва с недоумением нахмуриться и всмотреться в друга повнимательней, а затем и вовсе обратить на него самое пристальное внимание. Коэн подался вперед, открыл было рот для того, чтобы задать несколько вопросов, но в этот самый момент Энди решил откланяться.
Его напряг вопрос про папочку и наркоту, к гадалке не ходи.
— Хрена с два я дам тебе уйти, Энди, — произнес Леон едва слышно. Он обратил внимание на Олли. Встретившись с его недовольным взглядом, Леон понял, что стоит заплатить.— А, вот, держи, Олли. Спасибо. И это... последи за моей гитарой до завтра? В долгу не останусь. Забери ее с моего места. Бывай. — На полированную барную стойку легла затребованная барменом сумма вместе с чаевыми, а Коэн поспешил за Энди. Нагнал в последний момент, с размаху опустил руку на плечо друга и, не прерывая движения, прошипел ему в ухо:
— Нехорошо сматывать со встречи на самом интересном, друг мой Эндрю! Я ведь задал нормальный вопрос и жду на него ответ... вот что, Энди. Мы сейчас выйдем на улицу и пройдем до твоего дома. А по дороге ты расскажешь мне, какое отношение твой отец имеет к распространению почти-наркоты. Окей? — Леон сжал пальцы. — Ты знаешь, со мной легче согласиться, чем спорить.

Спорить на пьяную голову — это очень хорошо и приятно. Хорошо — потому что с пьяного спрос, как известно, меньше, нежели с трезвого; ну и приятно потому что гуляющий в голове хмель изгоняет всю лирику, оставляя только существо! По крайней мере, так это сейчас работало.
Возьмет ли Леон это за добрую традицию — решит он трезвый и время.
Леон добродушно улыбнулся. Он верил Энди. Он доверял Энди. Черт побери, он в любом случае ему верил! Но вместе с тем не мог не понимать, что не так прост его друг, каким хочет казаться.
— Ну да-да-да, я тебе верю, естественно верю, дружище! — Коэн помахал рукой, отгоняя невидимых мух и улыбнулся еще раз. Улыбка вообще нынче редко сходила с его лица. — Кто же не хочет оказаться подальше от происходящего буквально в нескольких метрах апокалипсиса, да еще будучи с другом и пьяным?.. Нет, я все понимаю: инстинкт самосохранения на макушку капает, базовый такой, самый поганенький. От него просто так не отвертишься. Понимаешь? Понимаешь, что я тебе хочу... пытаюсь... объяснить? Понимаешь. Иначе бы так резко не драпал от теоретически безобидного меня.
Нет, все-таки алкоголь практически никак не сказался на объемах излагаемого им текста на квадратный сантиметр пространства.
— Дай закурить, будь другом. — Попросил Леон. — Знаю, что пожалею об этом минут через... сорок примерно, но все равно дай. Ненавижу быть пассивным... курильщиком.
Леон умел просить. Но он чуть затяжкой не поперхнулся, услышав ворох вопросов. Закашлялся. Помолчал. Поморгал на Энди.
Заржал. Проржавшись, заговорил, чередуя слова с затяжкой:
— Ты в курсе, что из тебя хреновый конспиратор, друг мой? Знаешь. Иначе бы не шел на попятную, а потом не пытался играть в дурачка. Ну... раз уж мы друзья с тех пор, как в музыкальных магазинах нельзя было играть "Дым над водой"... поделюсь. — Леон показал Энди указательный и большой пальцы, оставив между ними маленький зазор в пол-миллиметра. — Са-а-а-амую малость, окей? А то несправедливый обмен получится. То есть... ладно, раз уж я решил быть в доску с тобой откровенным, то поделюсь чуть больше, чем если бы не с тобой разговаривал. Что я намерен делать с этой информацией? С информацией, которую получу от тебя, да?
Покурсировав туда-сюда перед Энди, Коэн остановился.
— Что-то, Энди, — получилось неожиданно зло. Леон вскинул руки. — Распечатаю ее на транспаранте и буду маршировать с ним по городу! Если серьезно  — использую. На всеобщее благо.
Леон уже думал об этом — раньше, когда планировал встречу. И у Маршалла тоже спрашивал. Оба пришли к выводу, что форсированного всеобщего блага можно достигнуть двумя путями: либо хитростью и умом, либо кровью. Второе было проще. Первое — привычнее.
— С тобой или без тебя, но использую. Я хотел обойтись без соплей, но... у меня куча знакомых перемерло из-за этой фигни, что распространяет твой папаша. Один он или нет? Так, что там у тебя там за вопросы еще были... а. Да. Откуда я знаю об этом? — Леон докурил, бросил окурок на асфальт и растоптал его. — Один лысый мужик забегал на рандеву. У него я ответов не дознался.
Но как только — так сразу.
— А насчет отношения, которое я имею — видишь, насколько я ответственно подхожу к выполнению твоих условий? — так о том можно и потом поинтересоваться. Пока что я имею к этому отношение неравнодушного скромного супергероя. — Леон вразвалочку подошел к Энди, оперся локтем о плечо и снова доброжелательно улыбнулся. — Нам нужно перестать притворяться, что ничего не происходит, Энди. Ты можешь сколько угодно закрывать на это глаза, но... поскольку я все еще честен... пока что я прошу тебя об одном: о рандеву с твоим папой. Не хочется убивать его просто так, не разобравшись.

Леон внял просьбе друга — как тут откажешь; Энди больше проняло алкоголем, хотя, вроде, и пил-то всего-ничего. Коэн прищелкнул языком и встал в позу. Упер руки в бока, чуть ниже того уровня, где находится последняя пара крепких ребер, расставил ноги шире, чем того требовала ситуация и позволяли приличия. Нос был теперь гордо вздернут, на губах застыла непонятной тональности улыбка — не то издевательски-добродушная, не то предвкушающая.
Но мельтещить Леон и вправду перестал. Энди все-таки мировой человек. Заслуживает снисхождения!
— Энди-Энди, друг мой Энди, а тебе не кажется, что мой пиздеж не менее правдив, чем не менее прекрасен? "И чушь прекрасную несли...", да? Это ко мне не относится. Мы же сто лет уже знакомы, Энди! Не тебе подозревать меня в пиздеже и паникерстве. Знаешь же, должен знать: если у меня есть информация, по степени своей приоритетности превозмогает небанальную пьянку в баре после выступления — задумайся, к кому же мне идти? — Коэн прищелкнул языком и покачал головой, будто сожалея о своих действиях — или будто бы был расстроен реакцией друга. — Так вот, Энди, задумайся — хотя нет, сейчас не надо, но просто так хотя бы намотай себе на ус... а, у тебя усов нет. Стоп. Короче, тогда просто слушай. Ты не настолько наивен, чтобы думать, что весь сыр-бор только из-за принятия этой штуки внутривенно или через нос, или через что современная молодежь сейчас нюхает? Помереть можно и за распространение, и за то, что нарывался, предлагая дельцу цену пониже... я знаю, о чем говорю. Или тебе сунуть в лицо поименный список тех, кто пострадал?
Леон подпрыгнул на месте, приземлился сперва только на правую ногу, затем — только на левую. Сунул руки в карманы брюк.
Укоризненности в его взгляде прибавилось. Ну что за человек такой, сбрасывает руку дружбы!
— "Слабая тусовочная шмаль", — по слогам произнес Леон, мягко перекатываясь с пятки на носок и обратно. Скептицизм в его голосе нет-нет, да и уступал ноткам превосходства. "Смотри, я знаю больше, чем ты думаешь". — И ты правда во все это веришь?
В планы Коэна как-то совсем не входило просвещать Энди на тему качества наркотиков и способов их, так сказать, обогащения. Но жуть как хотелось похвастать уже имеющейся на руках информацией. С большим трудом удалось сдержаться.
— Я проведу опыты, — широко улыбаясь, сообщил Леон. — На обычных людях и на... особенных. И тогда, если ты окажешься прав, я засуну свое геройство поглубже. А если нет, то я — ха-ха! — выиграю Нобелевку в этом году!
Энди не оценил актерства друга, восприняв угрозу всерьез. Он вмиг преобразился. Из благодушно настроенного молодого человека вышла вся благодушность, оставив после себя пустырь. И пустырь этот щерился щелками глаз, сердитым басом голоса, только что не сжатыми в кулаки ладонями.
Леон сделал вид, что он не заметил этой перемены. Его пробирало на смех; давно еще, с тех пор, как Энди недальновидно предложил засунуть свое геройство себе поглубже. Пробирало — и пробрало. Последней каплей стали угрозы в его адрес.
— Э-Э-Э-Энди, — завывая, хохотал Леон, согнувшись пополам. Он топал ногой по асфальту, одобрительно хлопая в ладоши. — Э-Э-Э-энди, ты б себя со стороны видел!.. "Непродолжительную"... Устроишь... Ах-ха-ха! ну прям серьезный парень, во все поля сереьзный, ха!
Смеяться над другом и одновременно слушать то, что он говорит было поначалу сложно, но Леон сумел перестроиться. Отхохотав, он утер уголки глаз, подошел к другу, несколько раз хлопнул его по спине.
— Ты прав, друг мой Эндрю: в душе не ебу, как устроен принцип работы этой заразы. Пока не ебу, — "Пока" было выделено особой интонацией. — Но уже слишком поздно. Мне стало интересно. А когда мне что-то становится интересно — то я не остановлюсь ни перед чем, чтобы выяснить, в чем, собственно, состоит соль вопроса. Если твой папа не знает, что я интересуюсь этим... ты ведь не будешь его предупреждать, а? Не советую, друг мой Эндрю. Как друг другу. Мне, видишь ли, сейчас невыгодно, чтобы твой отец вдруг сделал ноги из страны. Хотя что это я, это же "слабая тусовочная шмаль"...
Леон быстро зашел Энди за спину, положил ладонь на грудь, другой, изобразив из пальцев дуло пистолета, уткнулся ему в шею.
— Не делай из меня антагониста, Энди, — сказал Леон на ухо другу и передразнил его интонацию. — "Это тебе не надо, поверь мне".

Конечно, чего-то такого и следовало ожидать. Оба были настроены в отношении друг друга вполне демократично для друзей, как того требовали закон жанра, поздневечернее благодушие, вызванное душевностью Леона и некоторым количеством принятого на грудь алкоголя.
Бар остался позади, а до теплой кроватки пешкодралом было было как New Horizons — до возвращения с Плутона; Леон располагал достаточным запасом личного времени и мог провести его как угодно и с кем угодно, предпочтя, впрочем, отдых скорее пассивный, чем не — то есть, он воодушевленно трепался языком со старым другом уже не первый десяток минут. Друг отвечал взаимным трепом.
Сначала Коэн удовлетворялся ответами Энди. Эмоциональный диапазон, продемонстрированный им доставил удовольствие поистине королевского толка. Слушая Мэйсона, смотря на него и видя, как постепенно он начинает закипать, Леон чувствовал себя, гм, на подступах к вершине блаженства. Видеть проявление искренней обиды на столь мужественном лице было очень приятно. Леон в очередной раз утвердился во мнении, что Мэйсон замечательный друг.
На этой волне благодушного настроения он даже чуть заткнулся. Так сказать, в качестве жеста доброй воли.
А потом случилось ожидаемое, в принципе, событие — Энди полез решать вопрос  радикально, путем рукопашной схватки. Подобное развитие разговора было предсказуемо. Предагадать это было так же возможно: на квартире Леона в Торонто пьяные побоища случались как один на один, так и стенка на стенку. Но обсуждение предстоящих перспектив, таящихся в более тщательном расследовании деятельности отца Энди, уверенность в собственных силах, неохота признавать за ними обоими легкую степень опьянения, — все вместе это застилало глаза, делало уязвимым, недальновидным. Лишенным не зрения, но в определенной степени дара предвидения.
— Хороший ответ, — успел сказать Коэн прежде, чем локоть Энди достиг цели. Удар пришелся в правый бок — точку, наиболее уязвимую, однако Леон не думал, что друг целился намеренно.
Инстинктивно он схватился за бока и вынужден был отступить на пару шагов. Мгновением позже Леон, подняв голову и согнувшись пополам, смотрел на Энди, принявшего защитную стойку — насколько это было возможным в его состоянии. Желание навалять старому другу боролось в нем с желанием попросту опрокинуть Мэйсона на асфальт и задушить в фирменных коэновских объятиях.
— Хороший ответ, — продолжил Леон, выпрямляясь в полный рост и хрустнув костяшками пальцев обоих ладоней. Он широко улыбался. — Для примерного мальчика из католической семьи. Наподобие того, который погорел в церкви относительно недавно. Я готов тебе поверить, Энди, ты же меня знаешь. Ну, как... относительно знаешь. Как и я тебя. Кто бы мог подумать, что из семейного шкафа вывалится скелет, подбирать ошметки которого придется не твоему отцу... хотя, он мальчик взрослый — и живой до сих пор! Мой-то скопытился — так вот, если у него есть хоть капля того, что именуется в современном мире умом и сообразительностью, значит, тебя он в первую очередь всему научил и подстраховал себя через тебя от будущих неприятностей.
Леон сделал шаг, остановился и склонил голову набок. Что если Энди мог бы стать его врагом? Увы, на это рассчитывать не приходилось. Их с Леоном связывала слишком давняя дружба, Мэйсон-младший слишком нравился Коэну. Причинить хоть какой-нибудь вред приятелю, другу, или тому, кто таковым считался было для него неприемлемо. Но он так же чувствовал, что его гибкая мораль — семейное отличительное качество — сильно и в нем.
Поэтому Энди лучше не переходить Леонхарду дорогу.
— Твоя семья сама лезет куда ей заблагорассудится, друг мой Эндрю. Несправедливо получается. — Шаг, еще шаг. И еще. Леон распростер руки, надев на лицо маску того обманчиво-благодушного спокойствия, какое демонстрировал Линдси в особенно напряженные периоды общения с младшим братом. Теперь он в могиле, но его наследие не будет забыто. — Ей можно, а мне — никак нельзя? Прям одним глазком даже? Не жадничай, Эндрю. Ты знаешь меня. А я тебя. Ну, насколько это возможно. И именно поэтому лучше отойди. Ну или к папе беги. Решать тебе. Взрослый мальчик.
Леон сорвался с места, вытянув вперед руки. Он действовал инстинктивно, не просчитывая в уме возможные последствия. Коэн налетел на Мэйсона и, обняв его за плечи, повалил на асфальт.
Хватка у него была железная.

Помимо жажды идти по дороге приключений Леоном руководило еще кое-что – желание извлечь максимально возможный фан из происходящего. Ведь все к тому располагало! Вечер, впереди был выходной, за спиной – обмен пожизневыми историями со старым другом и сыгранный мини-концерт. Приятные воспоминания! Плюс хорошее, несмотря ни на что и вопреки всему, настроение, ещё немного алкоголя, гуляющего в крови и приятное ощущение чего-то шершавого и мокрого под правой щекой. А, ну и друг Эндрю, с которым Коэн намеренно ввязался в некое подобие драки.
Все вместе эти факторы составляли фундамент для не менее отличной и многообещающей ночи.
На удивление Энди во время их схватки был немногословен (все силы в челюсти ушли!), зато Леон не изменял себе: трепался напропалую, умело имитируя интонации работника сервиса по продаже яблочных девайсов, втирая другу за плюсы сотрудничества с таким банным листом на жопе как он. Эффект убедительности крошился к черту о нежелание Энди спокойно получить по зубам. Ну, то есть, в их случае умеренной альтернативой служили дружеские обнимашки лёжа на мокром и жёстком асфальте, но челюсть храбрец рисковал и потерять, коль не отцепится.
– Ух ты, как мы можем! Хороший, хороший мальчик! Послушный, сильный, – гордость семейства! – искренне восхищался хваткой друга Леон. Тряс плечом как остервенелый наркоман под экстази на провинциальной дискотеке, в тщетных попытках встряхнуть с себя честь и гордость стоматологического кабинета где-нибудь в городе. Клыки, к примеру, Леон чувствовал даже сквозь несколько слоёв верхней одежды.
После такого следовало всерьёз задуматься о необходимости пройти курсы самообороны.
Но как бы ни было Леону весело от того, что они с Энди катаются по мостовой, сцепившись друг в друга как оголодавшие  вконец дворовые псы, боль, на которую он поначалу не обращал внимания, таки добралась до захмелевшего мозга, накрыв сознание. Улыбка мгновенно исчезла с лица, её место заняла гримаса физической муки. Сцепив свои собственные челюсти, Леон вынужден был раздать объятия и во имя справедливости ударить друга в лицо. Он метил в нос, но не успел понять, смог ли Энди уклониться. Леон сгруппировался, рывком поднялся на колени и нанёс ему еще несколько ударов плотно сжатыми кулаками: в грудь и по плечам.
Процесс сопровождался сосредоточенным сопением,  а выражение лица было непривычно усердным. Леон не любил думать и потому охотно лез в драки, но под ним находился его друг, пусть и временно сошедший с пути дружеской же выручки и взаимопомощи. Тут надо было следить за собой, чтобы не увлечься и не засадить Энди куда-нибудь в жизненно-важные органы: печень или в пах там.
Первое ему нужно было для попоек с друзьями, а второе – для семейного благополучия.
И если первое вполне можно было заменить, то мстить за отбитое достоинство придёт уже Алан, а с этим чертилой знакомство хотелось начать явно не с драки.
Хотя в пах Энди Леон всё-таки попинал. Не смог удержаться от мелкой пакости.
Почуяв что выбивается из сил, лёг на друга поперёк. Если смотреть сверху, то получался почти что правильный католический крест. 
– Зубки у тебя что надо, что мой Эндрю, – сообщил Леон, хлопнув его по плечу. Повернув голову, он оценивающе посмотрел на  Мэйсона: тот был вполне жив, здоров и физически дееспособен.  – Наверняка Алан этому тоже не нарадуется. Хе-хе! А ты не так прост в том, что касается драки. По крайней мере, у нас с тобой получилась неплохая дружеская потасовка, ты согласен? Согласен? – Леон повертел подбородок друга по сторонам, имитируя отрицание. – Эх, друг мой, друг мой, давно мне не было так хорошо и приятно. Ты, зараза эдакий, знатно меня потрепал! Плечо саднит как лютый пиздец. Ну ничего, ещё как-еще повторим.
Леон поднялся на ноги, отряхнулся от налипшей на куртку грязи и протянул ладонь Энди, при этом глуповато улыбаясь.
– Предлагаю мировую в том же баре. Выпивка с меня как с побеждённого.