У таких, как Микки, тоже была своя тусовка. В смысле не у телепатов, а у... как бы помягче выразиться? Ну нет, шлюхой он не был. Далеко не каждое его знакомство с целью пожрать и упереть соточку из чужого кармана заканчивалось потрахушками. И конкретных почасовых ставок не наблюдалось. Так что Майкл предпочёл бы какой другой термин. "Разводила", может быть.
Так вот, у разводил была своя компания. Девочки и мальчики, занимающиеся обработкой лошар с наличностью, не охотно, но делились между собой опытом и клиентурой. Ведь каждому хотелось хотя бы перед своими похвастаться профессиональными подвигами. Ну и, хрен с ним, помочь близкому, вдруг на том свете сочтётся. И вот сегодня, в рождественский вечер, вместо того, чтобы поехать в отцовский дом слушать очередные нравоучения, Майкл закинулся в Таверну "Морской конёк", куда слетелась вся тусня. Вечер обещался быть интересным и познавательным. А Микки ох как не хватало новых знакомств – не поехал домой он в первую очередь из-за нехватки денег на билет. Стыдоба.
Языки у пьяных девиц развязались быстро. Впрочем, Майклу не нужно было ждать, пока Пегги или Саманта откроют рот и выдадут всю подноготную на очередного лошка. Ему было достаточно проследить, куда смотрят водянистые зёнки Сэмми и считать из её мыслей простое имя: Вэл Раух. А потом задать пару наводящих вопросов.
– Кто это, Сэм? – Микки пихнул подругу острым локтем.
– Кто? А, этот, бородатый? Да музыкант какой-то...
"Рокер, что ли. Грёбаный динамщик... наверняка импотент ", – думала девушка.
– М-м-м... интересно, – протянул Майкл. Мужчина, который не поддаётся на чары давалки Сэм – это всегда очень интересно. В первую очередь потому, что он может быть падок до милых мальчиков.
Саманта презрительно фыркнула.
– Да ты что, забудь, деточка. Он не для тебя.
– На что спорим? – Микки азартно блеснул глазами.
– На поцелуй в зад, – Сэмми отмахнулась и осушила бокал с мартини. – Ничего у тебя не выйдет. Это не мужик, а непробиваемая стена. Но при этом явно по бабам... а не по мужикам, которые прикидываются бабой.
– Для меня нет ничего невозможного. Не сексом единым, знаешь ли, – Майкл повёл плечом, игнорируя попытку Сэмми задеть его. Ревность среди разводил – страшная вещь.

Тёлка по имени Шайло не хотела танцевать, но хотела с кем-нибудь совокупиться. В её мыслях плескалось тёплое шампанское. Барабанщик Джон, хватая тёлку за талию, думал о том, что музыка Рауха так себе и злился, потому что этого гавнюка-самоучку Валентина знают по всей Канаде и зазывают писать песни для местных звёзд, а его, человека с консерваторией за плечами, даже в такой дыре, как Галифакс, не замечают. Зависть – дурное чувство. Вот Микки никогда никому не завидовал – зачем? А некто по имени Валентин Раух думал…
Стоп.
Затормозив в паре метров от цели, Майкл недоумённо похлопал ресницами. Судя по всему, этот Раух не думал вообще. Но разве такое возможно? Даже классические «ТП» в розовых босоножках и с крысоподобными собачками в сумках Гуччи имеют какие-то мысли. Благодаря им Микки всегда знал о последних тенденциях моды и о том, что стринги, бывает, натирают причинное место. Майкл не мог считать мысли только в двух случаях: если человек пребывает в коме, и если он спит. А ещё если этот человек – Магнето в особом шлеме, но, ясен-красен, им не суждено было встретиться.
Хм.
Микки знал, что Сэмми и Пегги смотрят на него. Знал, что если сейчас развернётся и пойдёт восвояси, даже не попытавшись охмурить музыканта, стебать его будут ещё долго. И не собирался доставлять своим товаркам такого удовольствия. Вот ещё.
– Это ведь ваша музыка играет? – проговорил приблизившийся ещё на метр Майкл, изображая стеснительность верного, но робкого поклонника.
Чуть наклонить голову в бок, коротко прикусить губу, стрельнуть глазами. Это универсальное начало любого знакомства, но для успешного продолжения миссии нужна была какая-то конкретная информация. Ну подумай ты уже хоть о чём-нибудь!

Бесполезно. Права оказалась Саманта, пусть и сама не понимала, насколько и в чём именно. Не мужик, а стена, и хоть бы одна лазейка за её пределы. Грр, это злило.
– А я Майкл. Можно Микки, – ещё одна милая улыбка и чуть больше призыва во взгляде. Вэл выглядел незаинтересованным и поглядывал в сторону Шайло. Наверное, Саманта была права и по части ориентации объекта. Но! Первое – как и говорил Майкл, не сексом единым. Второе – понятия сексуальной ориентации в его вселенной не существовало. С теми, кто считает себя стопроцентными «гет» приходилось возиться немного дольше, но пока не устоял ни один. Ведь Майкл давал куда больше, чем тепло человеческого тела. Он давал понимание. Ах, как мало его осталось в современном мире… как абсурдно и панически боятся люди открывать душу, даже близким людям. Херовый какой-то мир.
Микки с готовностью ответил на рукопожатие и… застыл, будто пришибленный мешком с мукой. Его накрыла тишина. То есть, он продолжал слышать музыку из динамиков, голоса вокруг, но не было самой важной части шумового фона, без которой Хилл буквально не представлял своё существование. Не было посторонних голосов в его голове. Исчезли пожелания всех бед от Сэмми. И похотливые мыслишки Шайло тоже.
Майкл не отпускал руку Валентина непростительно долго, вслушиваясь в эту тишину. Она казалась ему странной и Микки не был уверен, что она ему нравится. Его как будто оставили совершенно одного в голой комнате, без каких-либо источников информации. Жутко. И… ну да, одиноко.
«Кто ты и как это делаешь?», – подумал Микки и испугался теперь уже своего внутреннего голоса, который прозвучал очень чётко и громко в опустевшем сознании. Он тщетно вглядывался в лицо человека перед собой, удивлённо распахнув глаза. Смутно знакомое какое-то лицо. Наверное, видел в интернете или на афише.

Было немного обидно из-за безразличия Вэла к сигналам Микки. Но не такое уж большое это имело значение на фоне того, что, стоило Валентину отнять руку, как всё вернулось. Шум чужих размышлений вернулся. Ворвались мысли Шайло, известив Микки о том, что от Джона плохо пахнет и что этим вечером в «Таверне» ловить нечего. Следом Майкл уловил мысли Джона, который в эту самую минуту оценивал его, Майкла, задницу. Микки даже украдкой фыркнул.
Он вернулся за свой стол.
– Я же говорила, – с напускным пофигизмом сказала Саманта.
– Ты права, этот Раух странный. Но я пока только познакомился.
– Конечно, конечно… только познакомился.
Пегги хихикнула и поправила соскользнувшую с загорелого плеча лямку.
– Вечер длинный, – холодно ответил Майкл. – Успею ещё.
Но в последнее он уже не верил. Нужно было придумать, как действовать с Валентином. Майкл не мог ожидать, что в самый ответственный момент окажется без своего главного оружия в борьбе за доверие и симпатию. Сложившаяся ситуация обескураживала. Мысленный триумф сучки Сэмми только добавлял нервозности. Сконцентрироваться бы на конкретной проблеме, да куда там, когда Пегги вдруг приспичило подумать о необходимости визита к гинекологу. Ощущения у неё, видите ли, необычные.
Микки достал блокнот и карандаш и кратко записал:
«Валентин Раух, Вэл. Музыкант. Не прочитать».
Потом достал айфон и запустил Facebook, где быстро нашёл нужную страницу в надежде, что хотя бы соцсети дадут какие-то подсказки. По ответам на стене складывалось впечатление, что Вэл был не дурак поболтать о себе, да и вообще любил себя. Микки вспомнил, как Раух заикнулся об отсутствующем тщеславии. Ой ли?
Спустя полчаса Майкл решился сыграть в открытую и будь, что будет. Терять-то ему нечего. А от ударов по лицу Микки мастерски уворачивался, многолетний опыт как-никак, и быстро бегать умел. Осталось найти в толпе Валентина.

Искать человека, чьих мыслей не слышишь, не проще, чем иголку в стоге сена. Нужна была какая-то зацепка. Наверняка в этот самый момент кто-то видит Вэла, может быть даже разговаривает с ним. Микки стыбзил коктейль с соседнего стола, хлебнул и взялся за поиски объекта по чужим мыслям. Кажется, все в этом чёртовом баре сегодня думают только об общении гениталиями. Фе, какая ограниченность. Хоть бы один размышлял о теории струн или как решить домашку по матану. Матан Микки нравился, как и все другие предметы, где было много точных формул и стройных алгоритмов. Если бы он мог выключать приём сигнала так, как это сделало прикосновение Рауха, первым делом Майкл бы взялся за учебник высшей математики. Это было бы очень классно. Только Микки и дифференциальные уравнения! Аж коленки подкашивались при мысли о таком вечере.
Итак, Валентин. На танцполе и в районе бара никто о нём не думал. Некая Сара в дамской уборной мельком вспоминала, что как будто бы видела Рауха поднимающимся на второй ярус. И сама себя ругала за то, что не решилась подойти и хотя бы попросить автограф. Бедняжка. Микки вдруг тоже захотелось автограф. Где-нибудь на руке. Можно было бы даже набить татушку.
Майкл поднялся по лестнице и прошёл к VIP-зоне. Хм. В третьей комнате Шайло, кажется, добилась желаемого и уже рылась в сумке в поисках презерватива. И даже строила догадки, налезет ли стандартный Durex на причиндал...
Бинго!
Поймав в мыслях тёлки нужное имя, Микки дёрнул ручку, та поддалась и дверь в комнату распахнулась. Шайло завизжала, прикрывая грудь:
– Проваливай! Занято!
Проваливать Майкл не собирался.
– А, может, я лучше присоединюсь? – спросил он самым сладким тоном, на какой был способен, и шагнул через порог.

Из мыслей Шайло Микки почерпнул пару новых задорных ругательств. Ещё она собиралась написать в своём твиттере, что Вэл Раух – пидорас и неадекват. А вот про удар девица не думала, так что Майкл не был к нему готов и, по правде, это очень больно, когда в грудной клетке ни жира, ни мышц, а кто-то с размаху, да плашмя ладонью по ней бьёт. Спасибо, что не коленом по яйцам.
– Ой, – Микки нахмурился, потирая ушибленное место. – Оу! Вы играли в игру из того фильма! Как его... м-м-м... не помню. Игра клёвая. Но мне в неё играть не интересно.
Это факт. "Кто я?" теряла всякий смысл, когда среди игроков оказывался телепат. Да и "Мафия" тоже. И любые настолки. Впрочем, настольные игры Микки в принципе не давались, там надо было много думать, а он вечно отвлекался на размышления окружающих и не мог принять решение, что делать ему самому.
Майкл не собирался спрашивать разрешения, чтобы остаться. И отвечать на вопрос о стуке тоже. Он сел рядом с Вэлом и принялся рассматривать комнату. Ничего так, миленько. И диван неплохой, на таком можно выспаться. Интересно, на какой срок Валентин забронировал помещение. Микки снова попытался считать мысли Рауха. Ну хоть что-нибудь. Но... нет, ничего. Гулкая пустота, будто Майкл кинул в темноту колодца камень, а он так и не достиг дна. Какое же мерзкое ощущение.
– Я должен быть с тобой откровенным, – сказал Микки трагическим голосом и повернулся лицом к Вэлу, чтобы наблюдать, как тот уплетает мандарин. – Я поспорил со своей подругой на то, что соблазню тебя. Потому что у неё это не удалось и она считает эту задачу очень сложной. Если я это не сделаю, мне придётся целовать её целлюлитную жопу, чего мне совсем не хочется. Думаю, ты понимаешь всю серьёзность моего положения...
Теперь Майклу тоже хотелось мандарин, и он потянулся к подносу.
– А ещё ты всё ещё Покахонтас и не сказать, что розовый стикер на башке офигенно сексуально. Ты б снял его.

– Ага, клёвая такая бородатая Покахонтас. – Микки набил рот фруктами и уселся поудобнее, подмяв под себя одну ногу. – А мне в детстве больше нравилась Золушка. Моя мамаша иногда ведёт себя не лучше мачехи. Она подозревает, что нагуляла меня на стороне и теперь не может себе этого простить. Типа институт брака священен и так далее. А я плод греховной любви, – Майкл выразительно поднял брови и заткнулся на пару секунд, чтобы почесать нос. – Я вот всё думаю, стоит ли ей рассказать, что отец трахается на стороне или нет? Ты б вот рассказал о таком? Мамуля пиздец недогадливая, её не смущает даже когда от отца на километр несёт чужими духами. А Стэн, мой старший брат, во всём прикрывает папашку. Он считает, что все бабы дуры и мамуля не исключение. Нет, в одном он прав, наша мамуля не то, чтобы очень умная. Но такие обобщения – как-то фе. Это как сказать, что у всех негров огромный член, но я-то знаю, что это враки, – Микки хмыкнул и снова сменил позу. Теперь он сидел, притянув колени к груди и обняв себя за худые икры, обтянутые светло-голубой джинсой с некогда модными разлохмаченными разрезами. – А эта тёлочка, Шайло, тебе действительно понравилась? Она же пустышка. Если б у вас что-то было, на завтра она б растрещала об этом всему городу, может быть, сделала бы парочку фоток в инстаграмм, пока ты бы отсыпался. Ты ж не хочешь, чтобы твои фотки "ню" были по всей сети? Тебе следует быть осторожнее с такими, как она. Кстати, – Хилл поднял указательный палец, как будто прислушиваясь к звукам в коридоре, а на деле ловя в общем шуме мысли ещё не успевшей уйти из "Таверны" Шайло. – Шайло уже написала в своём твиттере, что ты бехребетный мудак. Хотя с пять минут назад собиралась написать кое-чё другое. Будешь ей отвечать на обвинение? Давай я отвечу! Дай телефон.

Ну ты посмотри, какая бука. Ещё и невежливая. Майкл вздохнул, провожая Вэла печальным взглядом. Чёрт. Это что же, теперь придётся припадать к жирной заднице Сэмми, как к святым мощам? Фе!
Кинув последний мандарин в карман "кожанки", Микки вскочил на ноги и выбежал следом за Раухом.
– Эй, послушай! Ты можешь мне помочь очень просто. Тебе даже не придётся меня целовать. – Майкл схватил Вэла за руку, понимая, что рискует обзавестись гематомой на пол лица. И снова погрузился в тишину и одиночество, словно нырнул, да ещё так глубоко, что вот-вот брызнет кровь из носа. Он отстранился, помотал головой. Предобморочное состояние прошло также стремительно, как и накатило, в тот момент, когда вернулся шум.
– Просто позволь мне выйти вместе с тобой из "Таверны". И всё.
Микки пожал плечами и вопросительно поднял тёмные брови.
Сэмми и Пегги, как и полагалось людям их специфики, сидели за столом, с которого открывался наиболее полный обзор. Завидев Микки, плетущегося следом за Валентином, обе помрачнели. Майкл самодовольно улыбнулся и показал товаркам язык, накося выкуси. Но теперь ему придётся терпеть губы Сэм на собственной заднице, а это было также мерзко, как и обратная ситуация. Как-то Микки этого не учёл.

Саманта всосала, ментально. Майкл ликовал так, что готов был повиснуть на Валентине в самых искренних платонических обнимашках и отпустить на все четыре стороны, чё уж. Но Сэмми выкатилась на крыльцо клуба, зажав розовыми губами дешёвую дамскую сигаретку, и принялась наблюдать за дальнейшими действиями парней. Сучка.
Вэл скрылся в салоне авто, Микки, не теряя времени, втиснулся следом.
– Не подбросишь? А то денег совсем нет, – Майкл похлопал ресницами, как-то на автомате, не думая о том, что все его приёмчики отскакивают от Рауха точно также, как "мыслеслух" от невидимой преграды, за которой скрываются мысли Валентина.
– А ты, часом, не киборг, нет? Может тебе делали какую-нибудь операцию на мозге? – Микки продолжал искать причины своей "глухоты" и игнорировать недовольство Вэла.
Когда такси доехало до адреса, сказанного Валентином, Микки вылез.
– Вообще... тут такая беда. Я должен был уехать к предкам, но опоздал на свой автобус. Вот. И идти мне сейчас некуда. Я был бы очень признателен за возможность переночевать у тебя. Прям очень-очень.

Район, в котором жил Раух, оказался настолько хорош, что между домами было дофига пространства. И по этому пространству свободно гулял морозный канадский ветер. Микки поёжился, запахнул куртку. Была у Майкла скверная привычка одеваться не по погоде и если сейчас Вэл захлопнет перед ним дверь, рискует обнаружить на утро окоченелый труп. Вот скандал будет! Майкл хихикнул, выпустив облачко пара.
– Ну... – пританцовывая на месте, сказал Микки. – Ты клёвый! Я бы понял, если б ты меня отпиздил ещё в "Таверне". И, прикинь, я прекрасно понимаю, что испортил тебе вечер, но мне жуть как надо было насолить Сэмми. Эта та жирная корова с блядской помадой, видел её? Нет? Ну пофиг, - Майкл махнул рукой и посмотрел на небо. Бесконечное, тёмно-синее... на нём приветливо мелькали звёзды, жёлтого и голубого цвета. Красиво, блин... но холодно. – И мне правда некуда идти! Обычно я живу у Саманты, когда не появляется других, более привлекательных вариантов на ночь. Но сегодня она наверняка не будет рада, если я заявлюсь. Теперь ей придётся мне зад целовать. Фи! Я тоже не буду рад этому, но уговор есть уговор, нельзя нарушать. Надо было спорить на что-нибудь приятное.
Майкл шмыгнул носом и умоляюще глянул на Валентина исподлобья.
– Я не буду мешать. Могу сделать так, что ты меня даже не заметишь. И, честно-честно, ничего не стырю, а утром свалю. Мне бы только погреться. А то, кажись, я вот-вот стану евнухом. Если ты понимаешь...

– Нету! – выпалил Микки и с готовностью засучил рукава. Кожу обожгло холодом. На вопрос Вэла о любовниках Майкл только дёрнул плечом: может быть, а, может быть, и нет. Он и сам не помнил причины появления всех этих узоров.
– Вот это хоромы... – Хилл присвистнул, осматриваясь. – И ты тут один живёшь? Не скучно? У Саманты однушка. Так что я обычно сплю на кухне и почти никогда не высыпаюсь. Там вечно кто-то ошивается и мешает. Так ужасно. А ванна у тебя есть? Можно мне там погреться?
Майкл не дождался вербального ответа, но уловил что-то, похожее на согласие, в выражении лица Валентина и, бесшумно похлопав в ладоши, припустил наверх по лестнице.
В двух санузлах стояли только душевые, унитазы и раковины. В третьем, ближайшем к спальне хозяина, была ванна, самая настоящая и такая чистая, будто с обложки каталога. Не то, что ржавое корыто Сэмми. Майкл порылся на полках, нашёл какую-то расслабляющую соль и щедро отсыпал в набирающуюся воду. Потом принялся перебирать остальные бутылки и коробки. На удивление у Рауха обнаружилась огромная коллекция уходовых средств. Большую часть марок Микки не знал, хотя уж кто, а он знал очень много, благодаря своей способности, конечно. На пене для бритья и вовсе всё было написано на иностранном языке. Японском, что ли? Только состав дублировался по-английски.
– Это тебе не Nivea... – сказал Микки, принюхиваясь к флакону. Пахло чем-то смутно знакомым. Чаем, может быть? – А кремов-то у вас, Валентин... в десять раз больше, чем мазей от мандавошек у Пегги, ха-ха. И кто из нас педик?
Опустившись в тёплую воду с густой пеной, Микки вдруг осознал, что здесь, в доме Вэла, почти не слышно ничьих мыслей. Если поднатужиться, можно разобрать страдания какой-то его соседки из-за подгоревшего праздничного ужина. Да и всё. И это показалось таким классным. Майкл как-то не задумывался раньше о том, что, если оказаться подальше от людей, можно перестать слышать, о чём они думают. А ведь этим можно пользоваться.
"Может быть, я бы даже смог порешать диффуры или почитать что-нибудь?" – подумал Микки и ойкнул, услышав свой внутренний голос.

Стоя перед зеркалом, Микки зачесал пятернёй влажные волосы и намазался одним из кремов в тяжёлой стеклянной банке, не удержался. Потом он решил, что нужно заняться чем-то более полезным, чем просмотр кабельного, раз уж выдался такой тихий во всех отношениях вечер. Может, у Рауха найдутся какие-нибудь книги.
Майкл спустился на первый этаж и стал заглядывать в разные комнаты, ища Валентина. Студия его поразила. Такое многообразие гитар, синтезаторов... тут были даже какие-то барабаны и огромные колонки, дающие, наверняка, опупенный звук. Это впечатляло, не смотря на то, что Микки не был любителем музыки. Ему и без неё хватало какофонии в голове. Следом Майкл ткнулся в кабинет. Вэл был там и говорил по телефону с какой-то женщиной. Дождавшись конца разговора, стоящий в дверном проходе Микки заявил о своём присутствии:
– Поздравлял маму? А я свою так и не поздравил... – и вошёл внутрь.
Майкл с интересом осматривал помещение. К компьютерам не прикасался, как и было велено. Зато хватал с полок книги и диски и рассматривал обложки.
Попалась под руку фотография в строгой рамке. На ней Валентин улыбался, его обнимала очень похожая на него женщина лет сорока пяти. Рядом стоял серьёзный полный мужчина, чья внешность озадачила Майкла.
– Это твои родители? Дядечка на фотке прям вылитый я в старости. Если растолстею килограмм так на двадцать. Хи-хи. А он не бывал в Галифаксе лет так тридцать назад? А то я следом за мамкой начинаю сомневаться в своём папочке. Ну, что именно Тони мой биологический папашка.
Микки помолчал, вернул фотокарточку на место.
– Мне бы что-нибудь почитать... что-нибудь посложнее Стивена Кинга. Можно какой-нибудь учебник, что-нибудь техническое. Математика или физика там. Найдётся? Кстати, а зачем тебе пена для бритья, ты ж не бреешься. Или... – Майкл снова хихикнул. – Бреешь что-то пониже шеи?

– А мама где? – поинтересовался Микки, несколько удивившись такому количеству тётки в жизни Валентина. Своих дядь/тёть/многочисленных кузенов и кузин Майкл видел не чаще раза в год на каком-нибудь празднике. И предпочёл бы не видеть вообще. Когда родня собиралась вместе и мило улыбалась друг другу, пожирая бургеры и отварную кукурузу, Микки был вынужден слушать потоки мысленной желчи, которые скрывались за улыбками. К окончанию встречи обязательно гудела голова и хотелось начать распускать руки.
– Ладно, ухожу, – без всякой обиды сказал Майкл. – Мне просто хочется провести время с пользой. Тут у тебя так тихо, так спокойно. Нельзя упускать такой момент. Неизвестно, когда он снова подвернётся.
Хилл вышел из кабинета. Есть хотелось, аж подсасывало. Большой холодильник так и манил к себе, мигая в темноте кухни информационным табло. Жаль, не было ингредиентов для настоящего рождественского ужина. Майкл умел готовить и запросто мог бы сделать и банальную индейку, и английский пудинг, и намешать какой-нибудь эггног. Но пришлось ограничиться салатом из всего, что нашлось на полках. Получилось какое-то подобие "Цезаря".
В одиночестве Микки быстро стало скучно. Он разложил провизию на две глубокие тарелки и решил вернуться к Вэлу.
– Тук-тук. Будешь салатик? О! Один дома! Можно я тоже посмотрю?

– Жуть, как он меня бесит! – воскликнул Майкл и стукнул кулаком в пол, прямо на котором и сидел. – Этот Базз вылитый Стэнли, мой старший. Папашка его обожает, – парень фыркнул, закатив глаза, в точности как это делал Вэл. – Впрочем, оно и понятно. Они очень похожи. Те же гнилые мысли и беспардонные поступки. И мамаша моя такая же дура, как эта Миссис Мак. Однажды она забыла мелкого в магазине, ха-ха. А нас у неё всего-то трое, – Микки показал три пальца, округлив в недоумении глаза. И посмотрел на Валентина. – Ой. Я тебе мешаю? Всё, молчу.
Только чёрта с два Майкл затыкался. Его молчания хватало минут на десять, не больше. А потом что-то на экране снова вызывало в нём желание возмутиться или посмеяться и он делился своими спонтанными мыслями с Валентином, не предавая особого значения его ответам или их отсутствию.
Так они посмотрели первый фильм. Когда пошли титры, Микки поднялся на ноги и потянулся.
– Тебе какой фильм больше нравится? Первый или второй? Я вот не могу выбрать. Иногда кажется, что первый. А потом вдруг, что второй. Посмотрим второй сразу? Давай унесу тарелки. А есть чего выпить? Не слишком крепкого. Или газировки. Кстати. А у тебя есть братья или сёстры?