Окруженный очаровательными представительницами слабого пола в возрасте от трех до пяти, Хант, облаченный в пестрый костюм капитана космического корабля, пытался превратить надувного розового пуделя в надувного инопланетного динго, когда телефон в его заднем кармане взволнованно завибрировал.
- Миледи, - откланялся Элли, разгибая затекшие от долгого сидения конечности. - Капитан Хант на связи, - грозно произнес он в трубку, отползая подальше от роя сосредоточенных малышей.
- Чертовы музыканты, уже и оленина вас не устраивает. Голубей тебе отловлю, сам потом ощипывать будешь, - проворчал Хант негромко. - Адрес прислать не забудь.
Он убрал телефон в карман и вернулся за крохотный кислотно-зеленый деревянный стол, заваленный пластмассовыми бластерами, лентами, сдутыми шарами и надкусанными сэндвичами с сыром.
Детские праздники были прибыльными и простыми в реализации, поэтому доставляли Элли немало удовольствия. А сегодня воспитательница миссис Эрнандес - не по возрасту горячая латинская женщина со строгим взглядом и обостренным материнским инстинктом - еще и заплатила Элли за сверхурочные в двойном объеме, чем окончательно завоевала сердце капитана космического крейсера "Синий Единорог" (несмотря на все уговоры, дети так и не разрешили Ханту обозвать корабль Энтерпрайзем).
- Купи себе еды на эти деньги, - потребовала она, ослепляя Ханта едва выглядывающим из выреза третьим размером. - Я уже начинаю забывать, как выглядят твои щеки.
- У меня есть и другие интересные части, мэм, - ухмыльнулся Элли, чем заслужил в своей адрес наигранно смущенный взгляд и неодобрительный подзатыльник.
Возвращаться домой за нормальной одеждой Ханту было лень, поэтому к порогу коэновского дома он явился во всем своем капитанском великолепии: в плаще и высоких кожаных сапогах, импозантный, словно рыцарь под окнами милой дамы.
- Рапунцель-Рапунцель, спусти свои волосы, - отвесив двери два безжалостных пинка, проскулил Аластер.
Еда была легкой, но ее было столько, что можно было бы распределить в сухпайки целому армейскому взводу. Магазинные полки зачастую вводили Ханта в смятение, особенно, когда еду нужно было выбирать не для себя: Элли утрачивал решимость, вверенную ему еще при рождении несгибаемыми генами отца, и начинал хватать все, что не противоречило его эстетическим вкусам и моральным принципам.
Дверь открылась и на пороге появился хозяин квартиры.
- Харди!
Аластер не ожидал, что его встретят с таким ажиотажем, но довольно быстро сзеркалил это состояние и даже почувствовал себя как-то чуточку счастливее.
- Будь с ней нежен, я, кажется, что-то расхреначил об фонарный столб по дороге, - предупредил он касательно еды, и прошел в комнату.
Минут десять спустя Элли сделал первый в своей жизни глоток егермейстера и расслабленно стянул с ладоней перчатки.
- Окей, Сет, значит, управляет огнем. А тебя чем наградила эволюция?

Отредактировано Alastair Hunt (30.04.2015 15:17:12)

Была у Ханта такая традиция - безоговорочно доверять тем, с кем он делил выпивку (пусть и не свою). Что-то было нежное и почти интимное в этом процессе, особенно для Аластера и его полигонной души, с порога срывающей все условности - вне зависимости оттого, дебоширил ли он полуголый посреди улицы, грабил сигаретные киоски или целовал девушку, имя которой узнал десять минут назад. С личными границами и их суровыми пограничниками Элли был на короткой ноге, поэтому влезал, врывался или неторопливо зашагивал туда, где его зачастую просто не ожидали увидеть.
Что-то подобное произошло и сейчас, и Ханту захотелось как-нибудь помочь несчастной жертве своего бескостного языке - потрепать по лечу или отшутиться как-нибудь настолько ловко, чтобы это нечитаемое выражение слезло с коэновского лица. Тем не менее, он промолчал и сделал пару крепких глотков, почти незаметно скривился и засунул в рот горстку чипсов.
- Не замечал за ним подобной страсти в своей адрес, ноуп, - откровенно говоря, Хант ни в чей адрес не замечал страсти со стороны Йонссона, и это провоцировало в Аластере изрядную долю любопытства. - В тихом омуте... - прокомментировал он в большей степени свои мысли, нежели фразу Леонхарда, и достал сигареты. - Ты не против?
И тут беседа из простой и беспечной стала резко какой-то острой и неприветливой. Элли из чувства противоречия по-житейски развалился на той поверхности, которую занял перед этой спонтанной пьянкой, и почесал щетинистую физиономию.
- Честное бойскаутское, понятия не имею, о чем ты, - не покривил душой Аластер, который даже новости предпочитал читать лишь в тех случаях, если... да, в общем-то, никогда. Происходящее вокруг него Ханта мало волновало, или, по крайней мере, он старался делать все возможное, чтобы так оно и было - в первую очередь, избегать информационного шума, от которого хотелось бросаться на баррикады и устраивать государственные перевороты.
- Тут, знаешь, как с анонимными алкоголиками. Трудно не разглядеть собрата в толпе, - Элли улыбнулся и повернул бутылку с егермейстером в сторону Харди. Рисованная оленья голова дернулась, повела рогами и сошла с бутылки вместе с миниатюрным пушистым туловищем. - Крибли крабли, всякие такие дела...
Хант зевнул и снова отвлекся на свою сигаретную пачку, олень побледнел и растворился в пространстве.
- Надеюсь, ты его тоже видел, а то иногда я подозреваю у себя шизофрению.

Отредактировано Alastair Hunt (29.04.2015 23:00:09)

Интересно было узнавать про других людей от других людей! Фраза довольно запутанная, но общий смысл ясен: о Сете из чужих рук  Леон слышал впервые. И ему было что на слова Ханта возразить, только вслух он пока что делать этого не собирался. Если Аластеру в самом деле будет интересно узнать дополнительные подробности об опыте общения Леона с Сетом, то пожалуйста-пожалуйста, кто же будет его останавливать! Коэн распакует еще несколько бутылок с алкоголем (под кроватью например лежал коллекционный набор из "Белой лошади" и целого набора из маленьких стаканов), обнимет знакомца, ну, или на крайний случай, руку просто на плечо положит и расскажет пару историй.
Пока же Леон с удовольствием пил водку без примеси чего-либо, даже отдаленно напоминавшего сок, совершенно не жалел о его отсутствии и ржал, слушая Ханта. Этот парень вообще умел располагать к себе людей и Леон, имевший с раннего детства отличительную особенность клевать на все яркое, новое и блестящее, естественно стал легкой добычей для прохиндея вроде сидевшего рядом Аластера. Было бы у того желание украсть из дома Коэна ценную вещь, его неминуемо бы ждал облом. Самой ценной вещью в доме была задница Леона, а ее без боя он отдавать не намеревался. Не говоря уже о том, что украсть ее без ведома владельца было задачкой посерьезней взлома швейцарского банка.
— Ты со страстью-то погодь, погодь, — жизнерадостно улыбаясь, сказал Леон, ставя бутылку на пол и отправив в рот сразу несколько порций чипсов подряд. — Это он не с каждым так. Более чем уверен, что унести его в море страсти способен далеко не каждый корабль! Да и якорь закинуть в его морько тоже — хе-хе — задача трудновыполнимая. Непрошибаемый он. Как этот, — Коэн задрал голову, щелкнул пальцами. — Как этот.... Форт-нокс!
Не удержавшись, он прошелся пальцами вдоль боков Ханта, проверяя, боится ли тот щекотки.
— Хе. Ну ладно. — Леон облизнул стремительно пересыхающие губы. — Не слышал так не слышал. Я сам как-то тоже с этими новостниками не в ладах. Лень, да и на работе новостей хватает. Но ты держи нос по ветру, ладно? Тебе, может, и беспалевно вот так ходить и ни о чем не думать, а мне как-то некомильфо будет терять такого классного парня как ты.
Душой Леон тоже не кривил. Он предпочитал не закапываться глубоко в прошлое его знакомцев — этому его научил собственный опыт. Но приятно провести время, тем более, в открытую потрепать о способностях, делая это легко и непринужденно получалось далеко не с каждым.
— Ебать как круто!
Еще бы — не каждый день увидишь оленя, скачущего по твоей комнате!
— Ну, и кто же еще какой способностью владеет, Шерлок Холмс? — Леон собирался завалиться на кровать, но его отвлек звук дверного звонка. — Блять, кого там еще принесло? Ты посиди пока тут, ладненько? Сейчас я разберусь.
Леон крякнул и встал с кровати, на всякий случай запнув рюкзак подальше под кровать. Точнее, он пнул рюкзан, но как-то позабыл совсем, что шар выкатился и теперь почти лежал на полу.
Дверной проем встретил его лицом Сета. Брови Леона удивленно поползли вверх, но Сет сообщил цель своего визита и удивление уступило место беспокойству, нет-нет да прорывавшемуся во взгляде.
— Блять, — высказался он, вмазав со всей дури кулаком по дверному косяку. — Блять, ну попозже не мог?.. — Его потащили в комнату, он не сопротивлялся.  — Сет, я... да запнул я его, запнул! Честное сло... во.
Шар для боулинга оказался совсем рядом с Аластером. И Леон был бы ему очень благодарен, если бы он не заметил орудие убийства со склада.

Хант выглядел расхлябанно и в голове его играли тромбоны, но свое подростковое становление он пережил в преисподней военной академии для мальчиков, поэтому в непредвиденных ситуациях Аластер совершенно определенно мог одно: вовремя взять себя в руки и начать рассуждать логически. К сожалению, с повышением уровня алкоголя в крови способности Элли становились чересчур восприимчивыми к психологическому фону хозяина, и происходящее медленно, но неумолимо утрачивало адекватность.
Аластер нахмурился и стряхнул с рук кровь - галлюцинация исчезла, а на удивление деятельный Леон остался рядом, ощупывая Ханта со всей своей хмельной прытью. Элли покорно вынес на себе чужие ладони - честно говоря, он успел отвыкнуть от подобного внимания - и сделал шаг назад.
Расклад был следующий.
Эти двое убили кого-то на каком-то складе. Сбросив на него шар для боулинга. Сбросив. Шар. Для боулинга. Не находись Хант сейчас в таком напряжении, он бы пошутил на тему того, что не попал бы в цель и с расстояния двух шагов - фактор, из-за которого в свое время его убрали с позиции нападающего из команды по соккеру и отправили в пожизненную ссылку на ворота.
Леон был соучастником - видимо, поэтому он сейчас не особенно осторожничал во фразах и действиях. Его, в общем-то, Аластер особо не боялся (за исключением, может быть, фактора неожиданности - в этом, пожалуй, и заключалась коэновская суперспособность).
А вот с объявившимся внезапно Йонссоном дела обстояли иначе.
Сета Хант почти не знал - видел несколько раз за стойкой бара с этим простым и спокойным выражением лица, которое обычно подбивало Аластера завязать беседу на какую-нибудь светскую тему и ненавязчиво перейти к вопросам личного характера. Сказать по правде, Элли порядочно скучал в Галифаксе - не скучал в целом, но скучал по людям. После Торонто город казался ему пустынным и самую малость предсказуемым, поэтому Ханта тянуло заводить новые знакомства и пробовать окружающих на зуб, как пиратские дублоны в детстве. Руки Аластер обычно держал в перчатках - не слишком удобно, не особо практично и провоцирует в малознакомых людях любопытство - но в один из унылых пятничных вечеров ему стало слишком интересно, и он взял стакан из руки Сета голыми пальцами. Странное оказалось ощущение: будто кто-то поджег тебя изнутри, но огонь оказался безобидным. Элли не произнес ни слова - своровал чью-то оливку из бокала с мартини и вернулся за свой столик, но еще минут двадцать его не покидало ощущение раскаляющихся пальцев.
Если кого и стоило опасаться в данной ситуации, то скорее уж убийцу с пирокинезом. Поэтому Аластер посмотрел на него в очень нерешительной решительности и начал представлять - прямоугольный сосуд с водой из стекла, в котором Сет оказался заперт по самую шею (к счастью, ни он, ни Леон пока не знали специфики способностей Аластера).
- Надеюсь, тебе удобно, потому что в ближайшее время я тебя оттуда не вытащу, - сообщил Хант, который тоже не знал специфики сетовской способности и мысленно посылал сигналы божественному провидению о том, чтобы Йонссон не мог посылать огненный дождь морганием или чем-нибудь таким же не особо контролируемым.
Коэну достались наручники - Элли был убежден, что этого будет достаточно. Зафиксировав подозрительную парочку, Элли более-менее расслабленно выдохнул.
- Окей, - произнес он с потерянным выражением лица. - Окей. Что теперь?

Вопрос "ну и какого же, собственно, хрена?" так и просился сорваться с языка, но Леон не поддался.
В данный момент вопрос "как побыстрее протрезветь и не сморозить по дороге глупость, о которой он впоследствии может пожалеть" явно был актуальнее. Да и текущим раскладом требовалось определиться. Пока неясно было даже, в какую из возможных сторон зайдет их полилог: Хант вроде и не психовал, вел себя относительно текущей ситуации нормально и ничем не выделялся из общего ряда присутствовавших в комнате людей — наличие способностей никак на это дополнительно не влияло; Сет пока тоже не поехал в сторону решения конфликтных ситуаций через применение способности; а вот Леон чуял, как в комнате, фигурально выражаясь, запахло паленым. Поскольку реакция была заторможенной, он почуял метафорический запах гораздо позднее, чем следовало.
Леон недоуменно тряхнул головой, прищурился, всматриваясь в неряшливую, казавшуюся ранее смешной фигуру Ханта и вдруг  поймал себя на мысли, что Сет под воздействием уже взгляда Аластера как-то странно себя ведет.
А потом — что у него самого на руках наручники. Всамделишные такие, как из фильмов про полицейских!
"Лучше бы ты оленей по второму кругу пускал", — подумал Леон, сжав челюсти и резко поднимаясь на ноги, занося руки над головой и намереваясь ударить Ханта — плевать было, куда и попадет ли. Ему совсем не улыбалась перспектива провести следующие несколько неизвестностей в наручниках, тогда как Сету явно грозила опасность.
Даже частичное ущемление физической свободы действий было способно в секунды взбесить Коэна. Об этом знали родители, наученные горьким опытом неудавшихся домашних арестов, знал Маршалл, отбросивший идею комендантского часа после месяца проживания с родственником под одной крышей — но это было так, маленькой деталью семейного быта, наружу свободолюбивость Леона вылезала другими путями.
А тут на тебе — сцена борьбы в его собственном доме.
Леон промахнулся. Везучесть Ханта, похоже, работала даже в таких экстремальных обстоятельствах. Коэн споткнулся, неловко завалился на бок, но сумел удержаться и не упасть, выставив вперед колено. Поднявшись на ноги, он отошел к Сету и несколько раз ударил его в область плеча, силясь понять, что с тем вообще происходит.
— Надеюсь, ты закончишь свои фокусы быстрее, чем я снова начну думать, Хант! — орал Леон, распаляясь еще больше. Его действия результатов не приносили, понимание происходящего так же не приходило, а Хант оказался вдруг не таким простым, каким рисовали его поступки и обманчиво-дурашливый образ. — Чтоб тебя!
Запах паленой ткани достиг ноздрей. Леон отшатнулся, заплетаясь в ногах, отошел к стене и больно ударился спиной. Он снова видел и чуял предмет своей страсти — проявление способности пирокинеза — и не мог отвести взгляда от лица Йонссона. Вкупе с холодной яростью Сета это ощущение возводилось в новую степень, из нее невозможно было вычленить интеграл рациональной оценки ситуации; можно было только завороженно наблюдать за появлением, течением и исчезновением языков пламени — пока еще слабого обещания разгореться в жертвенный костер.
Это зрелище даже как-то затмило желание убивать и выкалывать глаза Ханту. Ровно до тех пор, пока Леон не сжал ладони к кулаки и не осознал, что наручники исчезли.
Он раз моргнул,потом моргнул вторично. Растерянность граничила в нем с едва сдерживаемым желанием прекратить существование человека в обгоревшем костюме. Нерешительность — с желанием в кои-то веки побыть наблюдателем.
Ситуацию прояснил Сет.
— Что теперь? — Леон переводил взгляд с Сета на Ханта и обратно. — Теперь мы оторвем тебе руки, Хант, чтобы ты распускал их поменьше! Что ты узнал? Что теперь будешь с этим делать? К кому пойдешь и что им расскажешь? Будешь ли ты так же спокойно спать по ночам, зная, что за тобой иду я с намерением раскроить твою голову, размазав мозги по ближайшей стене?
С ошибками всегда так. Все их совершают, они всегда прилетают в рыло. И тогда люди делятся на тех, кто умеет принимать и выдерживать их и на тех, кому под их весом ломает хребет.
— Ты ебнулся? — Взъярившись и на Сета, закричал Леон, всплеснув руками. — Он чуть нас обоих не угробил! Ладно... не меня, меня он так, не принял всерьез, а вот ты пострадал! И после такого  ты предлагаешь выпить с ним кофе и поговорить? В моем доме? Кофе? ЕМУ? Да ты ебнулся напрочь!
В нем говорила чистая эмоция, которую следовало делить пополам; на самом деле Леону не меньше Сета и уж тем более Ханта, хотелось выяснить, что же теперь им нужно делать, чтобы не двинуться. 
— Ты вот не хочешь сделать ему больно, Сет, и это меня пиздец как сильно радует. Честно. Совсем не вру. — Черты лица заострились от едва сдерживаемого гнева. Коэн со злости пнул пустую бутылку. Бросил злой взгляд на Ханта. — А я вот хочу. Очень. Ты даже не представляешь, насколько. Он меня выбесил. Он ступил на мою территорию. И намеревался судить меня! Толком даже ничего не зная! Хант, вот скажи мне. — Леон устало потер переносицу. В висках уже стучало. Он первым вышел на кухню. — Я что, должен кого-то убить, чтобы меня принимали всерьез? Двинули на кухню. Будем разгребать это дерьмо.