На форуме Ал не появлялся числа с тринадцатого. Со всем, что происходило в его жизни после, ему было и некогда, и совсем не до того. Для него это было, в общем-то, необычно: форум был едва ли не единственным местом в сети, где он появлялся регулярно. Чаще, кажется, только на парочку христианских ходил.
Его встретило несколько неотвеченных личных сообщений и куча уведомлений о дискуссиях. Ал разгреб дискуссии, заглянул в личные сообщения и даже ответил на те, что требовали его ответа, и рискнул сунуться во флуд.
Где на его пост чуть ли не мгновенно отреагировал любивший поболтать ни о чем Микки из Ванкувера с невыговариваемым никнеймом.

"О, чувак! Полмесяца видно не было. Куда пропал вообще?"

Ал грустно усмехнулся и занес было над клавиатурой руки, чтобы ответить. Что-то набрал… и стер. И так несколько раз, осознавая понемногу, насколько же потрясающе ему не хотелось мусолить всю эту ситуацию.
"Семейные проблемы", — напечатал он в конце концов и, кликнув на "отправить", позорно сбежал в другие темы. Уведомление о том, что Микки из Ванкувера что-то еще ему написал, он оставил без ответа. Остальные уведомления из флуда он тоже предпочел проигнорировать.
По-хорошему с форума ему стоило вообще уйти, но сидеть в обнимку с Ханом и чашкой чая и прокрастинировать чтением накопившегося в разных темах  было слишком хорошо и уютно, и он так соскучился по чему-то настолько нормальному, что вкладку закрывать не спешил.
И дождался, конечно, очередного личного сообщения на свою голову.
Ал долго и мрачно смотрел на иконку, прежде чем нехотя, но все-таки на нее кликнуть. Решил только для себя, что если это продолжает лезть в его личную жизнь Микки из Ванкувера, то он не станет даже и читать: удалит — и точка.
Оказался, однако, вовсе даже не Микки.

Ал помнил Валентина, но полученному сообщению от него все равно  удивился. Они не то чтобы тесно общались. Как-то раз зацепились языками в поразительно флеймогенной дискуссии о христианском роке, некоторое время даже обменивались достаточным количеством ЛС, но по мере затухания интереса к треду и личное общение постепенно свелось на нет. Ал возобновлять его не стремился, Валентин как будто тоже. Ал, в общем-то, и не знал про своего собеседника ничего: только имя, то, что тот предпочитал всем другим жанрам дарквэйв с индастриалом и что тоже жил в Галифаксе.
С другой стороны, общаться с Валентином из Галифакса всяко было интереснее, чем с Микки из Ванкувера. Валентин разбирался в музыке, причем в разы лучше самого Ала. Да и интерес проявлял как будто не праздный и не потому, что ему делать было нечего.
Ал побарабанил пальцами по столу, размышляя. Распространяться о своих проблемах ему по-прежнему не хотелось. Другое дело, что совсем никак не отреагировать тоже было бы невежливо.
Подумав, он решил остановиться на показавшемся ему компромиссном варианте.

"Привет!
Не думаю, что бот, если честно; боты еще не настолько прокачаны, чтобы связно отвечать! У меня старший брат программист, я о таком знаю :)
Достаточно серьезные, да. Я бы не хотел в подробности вдаваться. Ты понимаешь, надеюсь".

Он еще пару раз перечитал сообщение, прежде чем отправить, после чего отвлекся на Хана, пытавшегося сжевать чехол с одной из диванных подушек. Хан бросился от него в спальню. Ал пробежал следом проследить, чтобы постельное участь диванной подушки не постигла.
С игручим щенком в квартире, конечно, просто посидеть за ноутбуком было задачей не из простых.
— Надо тебе еще игрушек купить, да? — пробормотал Ал, поймав наконец Хана на руки. Хан вертелся. — Пошли назад, чудовище.
Иконка личных сообщений форума снова мигала, оповещая, что ему уже успели ответить.

С ответного сообщения Валентина Ал даже фыркнул. Он бы не отказался, если бы все его проблемы сводились к чему-то такому.

"Скорее я поцеловал его, а семья не поняла :)))"

Набрав это, он задумался, потянулся было к бэкспейсу, но посомневался и все-таки решил оставить так, как есть. В конце концов, он уже живет со своим бойфрендом, каминг-аут семье формальный тоже был, пусть и не совсем по его желанию. Так какая разница? Все равно все узнают рано или поздно.
— Я же прав? — поинтересовался он у Хана. Хан, успевший задремать, сонно на него заворчал. Почти как невыспавшийся Энди.
Ал усмехнулся, отбил предыдущую часть сообщения пустой строкой и продолжил:

"Если познакомишь — будет очень здорово. Я успел с некоторыми пообщаться, но проверенные лучше как-то всегда :) Если тебе не трудно, конечно".

Он отправил сообщение, пока не начал сомневаться опять. Валентин, по идее, религиозным человеком не был, должен был отнестись с пониманием. С другой стороны, со Skillet у Валентина была проблема, например. В чем — Ал тоже так и не понял. Во-первых, брак был в принципе делом богоугодным, во-вторых, что такого в том, что супруги пели вместе? Ал совершенно не отказался бы петь вместе с Энди. Вне зависимости от богоугодности их собственных отношений.
Он легонько тряхнул головой, чтобы выбросить из головы идиотские мысли, и принялся читать другие треды в ожидании ответа.

Ал, надо сказать, успел начать беспокоиться. Сам даже не ожидал. Он точно знал, какой была бы реакция почти всех его как бы друзей: отторжение. Омерзение даже, может. Все они в основном были людьми верующими, многие высказывались о гомосексуальных отношениях примерно в том же ключе, что и Том, некоторые — и того хуже.
Валентин не был ему другом, но открывать его письмо Алу все равно было страшновато. Вдруг откажет?
Открыв и прочитав, он выдохнул. Валентин не просто не отказывал — проявил активное участие, даже дозвонился уже до соцработника. Ал как-то никогда не думал, что человек, бывший ему де-факто чужим, захочет ему помочь. Это ощущение для него было чертовски внове.

"Хоть завтра. Или послезавтра. Да, лучше послезавтра, если тебе нормально :)"

Послезавтра было идеально, потому что у Энди стояла смена, и Ал мог бы не беспокоиться, что тратит время, которое мог бы провести вместе со своим бойфрендом.

"Где-нибудь в полдень. Скажи, куда подойти. И как тебя узнать :)"

Он прикрепил к сообщению ссылку с какой-то из своих свежих фотографий с Инстаграма — на форумном аватаре у него, конечно, стоял арт с Капитаном Америкой — и отправил. После чего ушел за телефоном написать Энди восторженную СМСку: не поделиться новостью о том, что нашел, кажется, хорошего соцработника, и что пойдет с ним на днях общаться, Ал просто не мог. Дождаться возвращения — тоже. Хорошим с Энди он хотел делиться прямо сейчас и немедленно. Может, потому, что у них как-то многовато плохого было в последнее время.
Единственным, что Ала смущало, был пол соцработника. С другой стороны, может, так было и лучше: женщины, как правило, относились спокойнее. Толерантнее. Та же Стеф была отличным тому доказательством. Да и миссис Мейсон, несмотря на тяжелые взгляды и глубокое ощущение собственной вины за ориентацию Энди, тоже.
По крайней мере, она не била Энди до трещин в ребрах только за то, что он сказал, что любит мужчину.

Ал пришел в названную ему Валентином кофейню раньше назначенного срока. Не специально: он еще не привык к новому месту жительства и расстояниям от нено и вместе с тем настолько боялся опоздать, что предпочел выйти с запасом. В итоге и оказался на месте за полчаса до встречи.
Он заказал себе латте — с кленовым на этот раз сиропом — и занял столик у окна. Чтобы скрасить ожидание — ненавязчиво перебрасывался с Энди СМСками. "Обязательно сходим с тобой! Тут круто :)", — обещал он в последней, на которую Энди не ответил. Наверное, вызвали на пожар. Ал не беспокоился — разве что немного.
За встречу он беспокоился намного больше. Назначенный час подошел и даже немного прошел, а никого похожего на Валентина в кофейне так и не нарисовалось. Ал понятия не имел, как выглядел Валентин, фотографию тот ему не присылал — исключительно смутные слова про очки, бороду и то, что Ал его узнает. Ал не был в этом так уверен. Место было хипстерское, людей при бороде и в очках в нем в теории могло оказаться как грязи. Ну и что, что конкретно сейчас не было? Валентин, в общем, явно не подумал. Единственная надежда была на то, что вот только что вошедший бородатый мужчина им и был. Других кандидатов все равно не было.
Ал несколько нервным жестом поправил воротник своей любимой выходной рубашки — почти копии той, что Энди испортил еще в январе, они случайно нашли во время пробежки по магазинам — и поднялся.
— Здравствуйте, — сказал он, протягивая вроде как Валентину руку для рукопожатия. И моргнул, внезапно осознавая, что знал того и без всякой фотографии. И, разумеется, не потому, что у него были очки и борода.
Валентином оказался Валентин Раух. Тот, что писал отличные саундтреки к независимому канадскому кино и вообще был одним из любимых современных композиторов Ала. Собственной персоной.
— А… — Ал открыл и закрыл рот, откровенно вытаращившись. Сказать ничего разумнее не получалось: дар речи ему временно отказал.
Предатель.

— Н-ничего страшного, — умудрился выдавить из себя Ал и сел — на полном автомате, так и не перестав таращиться. Осознать, что его встречу с соцработником устраивал сам Валентин Раух, было сложно — а это точно был сам Валентин Раух, Ал не мог обознаться. Примерно на том же автомате он попросил официантку принести ему вторую чашку кофе.
Когда первый шок прошел, он даже оценил иронию. Отец выставил его из дома в День святого Валентина, а не такой святой и чуть менее известный Валентин собирался помочь ему разобраться с последствиями. Это была забавная мысль, которая пришла и тут же забылась, потому что одновременно Ал осознал кое-что еще.
Когда он пожимал Валентину руку, он ничего не почувствовал.
То есть, конечно, почувствовал. Само прикосновение. То, что ему было не очень приятно дотрагиваться до малознакомого человека. Но больше — ничего. Ни проблеска чужих эмоций — даже сейчас, нет, особенно сейчас, когда он уже которую неделю не очень хорошо держал свой дар в узде.
Он проверил. Нет, при желании он все еще легко ловил и усталость, гнездившуюся, казалось, в самых костях у убежавшей передавать заказ на кухни официантки, и решительность парня с ноутбуком за дальним столиком, и жуткую сонливость вошедшего подростка примерно его возраста. Валентин оставался для его дара слепым пятном. Почему-то. Ал видел, что тот был не очень доволен чем-то, но ощущать этого — не ощущал. Удивляло и сбивало его это с толку не меньше, чем то, что он вообще сидел с Валентином за одним столиком.
— Нет, не против, что вы, — Ал выжал из себя вежливую улыбку.
Он попытался взять себя в руки. Со "слепым пятном" он все равно ничего не мог поделать; не спрашивать же Валентина, в самом деле. "Вы не знаете, почему я не могу ваши эмоции прочитать?" Отличная вышла бы развиртуализация, ничего не скажешь.
— Я просто — я немного не ожидал, что вы… ну. Вэл Раух. — Он облизнул губы. Свое не к месту вылезавшее косноязычие он иногда ненавидел. — Я люблю вашу музыку. Не могу сказать, что прямо всю, но саундтреки вы пишете потрясающие.
Внешне Валентин ему тоже нравился, как раз попадал в его типаж: выше него, темноволосый, красивый, если не сказать "смазливый". Встреться они месяца на два раньше, пока в его фантазиях и реальности не прописался прочно Энди, Ал бы мог откровенно залипнуть.
— Как мы с вами дальше? — спросил он, когда официантка принесла ему второй кофе, а Валентину — его еду. — Я имею в виду, ваша знакомая придет к нам или мы пойдем к ней?

Ал кивнул, постарался как можно незаметнее облизнуть губы. На "ты" с Валентином Раухом, известным музыкантом. Рассказать кому — не поверят ведь. Ну, разве что Энди.
Вот уж воистину — неисповедимы пути Господни.
Где был парк Мэри Клейтон, Ал представлял себе плохо, но против того, чтобы прокатиться даже к черту на рога, он ничего не имел, особенно если эта Амели была настолько крута, как Валентин ее расписывал. Сомневаться, впрочем, в ее крутости у Ала поводов не было.
— Если она в юридической стороне вопроса разбирается — это совсем здорово, — кивнул он и моргнул, уставившись в ответ на Валентина. Предположение про убийство было настолько нелепым, что Ал откровенно завис на несколько секунд… прежде чем наконец ухмыльнуться по-настоящему. — Только большие надежды моего отца. Не думаю, что это считается.
Погрустнел он почти сразу. Дотянулся до стоявшей посреди стола сахарнице и ухнул в свой кофе пару ложек. Больше для того, чтобы чем-то руки занять и заодно взять время на размышления: латте с сиропом и так выходил сладкий.
Стоило ли рассказывать Валентину больше, чем Ал уже обозначил в личных сообщениях? С одной стороны — он не хотел. Ему и так предстояло говорить с Амели, и, наверное, в подробностях. С другой — Валентин принял участие и имел право знать, с чем вообще помогает. Дилемма.
Ал неловко потер рукой загривок.
— Меня выгнали из дома, — сказал он, взглянув на Валентина и тут же отводя глаза. — Кто-то сказал моему отцу, что я не… что я гей. Он… не понял. В общем, я сейчас живу с моим бойфрендом, мы снимаем квартиру, а он. Ну. Старше меня. Я знаю, что я по-хорошему имею полное право жить отдельно, мне семнадцать, все дела, но… Я беспокоюсь. Я же несовершеннолетний, там наверняка должны быть какие-то условия, чтобы не считалось, что он мной — я не знаю, пользуется. А мне никто ничего определенного сказать не в состоянии.
Ал на секунду прикрыл глаза, стиснул пальцами переносицу — сильно, почти до боли, — чтобы хоть немного прийти в себя. Вцепился в кружку со своим несчастным латте и отхлебнул.
Приторная сладость была как нельзя кстати. Отрезвляла на ура.
— Ничего, в общем, смертельного, — бледно сказал он.
Посмотреть на Валентина снова он не решался.

Ал покачал головой.
— Я знаю. Дело не в возрасте согласия. Там есть оговорки, ну, как я понял. Я же не просто с ним… — он неопределенно повел в воздухе рукой, но заканчивать не стал: при Валентине как-то неуютно было об этом даже вскользь упоминать. Все-таки чужой, хоть и принявший участие, человек. — Мы живем вместе, по сути — он меня содержит пока. Я не хочу, чтобы у него из-за этого были проблемы.
Подробнее Ал объяснять не стал. Зачем?
Он допивал кофе, ничего больше особо не говоря. Без эмоциональной отдачи от Валентина Алу было необыкновенно трудно. Он так привык ориентироваться на отголоски, что забыл, каково это — общаться с другим человеком без этой опоры, пускай и пытался постоянно вышибить эту опору до конца. Интересно, у Валентина тоже был дар? Но какая, в общем, разница. Алу все равно неоткуда было бы узнать.
В кафе они не задержались: после того, как Валентин закончил с едой, а Ал с кофе — поехали к соцработнику. Центр был действительно у черта на рогах, Ал даже забеспокоился, что назад дороги не найдет: Валентин ведь не обязывался возить его туда-сюда. К счастью, он быстро вспомнил про карты в смартфоне и успокоился — и моментально нашел себе еще какой-то повод переживать. Он вообще зверски нервничал. Ждали ведь долго.
Амели оказалась потрясающе приятной и смутно напомнила Алу Стеф: такая же была жизнерадостная.
— У вас тоже, — смущенно улыбнулся он, кивнул Валентину и пошел вслед за ней в кабинет.

***

Вышел Ал расстроенным. Амели разбиралась в юридической стороне вопроса. Амели подтвердила то, что он себе вывел из документов: чтобы считаться полностью эмансипированным, ему надо было бы найти работу, с которой он мог бы сам себя полноценно содержать. В идеале — вписаться в аренду квартиры на правах полноценного второго съемщика. Без этого Энди до его восемнадцати могли легко и ненапряжно вменить статутное изнасилование. Ал кусал губы и сжимал кулаки. Это было ужасно несправедливо, если подумать. Энди мало того, что повел себя как самый настоящий ангел-хранитель, так еще и отношения эти начал не сам, а отвечать головой с чего-то ему. На что вообще влияют проклятые полтора года до его, Ала, девятнадцатилетия? Утешало только одно: теперь он хотя бы знал. Амели сочувствовала как могла, выдала ему визитки юристов и буклет местного центра помощи ЛГБТ-подросткам, и сказала обязательно ей звонить, если что.
— Спасибо тебе огромное, — говорил сам Ал уже Валентину, бледновато улыбаясь. — Амели правда классная, очень помогла разобраться. Я тогда, наверное, назад уже сам, да? Не хотел бы еще больше времени у тебя отнимать.
Он действительно не хотел. Валентин и так сделал для него много для человека, который не зналего дальше общения на форуме. Алу уже откровенно стыдно было бы даже автограф попросить, не то что подкинуть его на такси каком-нибудь до дома.
Ставить автограф все равно было бы не на чем.