FREAKTION |
2015 года, Канада, провинция Новая Шотландия, город Галифакс
"Чуть не спалились с Джинджером в баре! Жалко, сэлфи не успели на фоне запилить: был бы такой угар!" - @hurricanesandy98, 30.04
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » FREAKTION » Архив завершенных эпизодов » 2015.03.20 I Am Not Your Enemy
I Am Not Your Enemy
В эпизоде:
20 марта 2015 года;
портовые склады Галифакса.В ролях:
Seth Jonsson, Leonhard Cohen, GM as Eustass Dann
Настала пора положить конец проблеме, которая стала общей и объединила двух таких непохожих друг на друга людей. Юстас назначает место встречи, Леонхард и Сет на нее являются, причем последний — тайно.
[icon]http://s1.uploads.ru/jAHag.png[/icon][nick]Eustass Dann[/nick]
Юстас задрал голову, закрыл глаза и сделал глубокий вдох, вбирая в легкие морозный, чуть сырой воздух порта. Приятное место, вне всяких сомнений. Особенно для деловых людей, привыкших творить свои дела не за закрытыми дверями, а в сообщении с особо деликатными партнерами. Тайно. Сделки совершались днем и ночью, практически круглые сутки.
Юстас оглянулся посмотреть, не подошел ли тот, с кем сделку заключил он сам. К назначенному времени Сета не было.
Данн принялся мерить шагами дорожку рядом со складом средней величины. Непримечательное, тихое место. Вполне подходящее для предумышленного убийства; Юстас намеревался устроить все так, чтобы все выглядело как будто Леон сам лишил себя жизни. Это был бы вполне закономерный итог его жизни: старший брат мертв, с другим у него до сих пор натянутые отношения; рассорился со своим молодым человеком; причин продолжать жить дальше нет.
Два дня назад молодой симпатичный бармен, новоиспеченный друг Коэна-младшего, сообщил, что Линдси Коэн мертв; эту информацию стоило проверить, чем Юстас и занялся на следующий день после того как покинул бар. Было не вполне очевидно, что это не очередная уловка, переданная через уста Леона. Не в первый раз он сталкивался с его обманом.
Успехов поисковая миссия Юстаса добилась весьма скромных: оказывается, друзья Линдси были людьми не из робкого десятка. Они дали деру сразу же, как до их ушей донеслись слухи о возвращении Данна в Галифакс; итак, их не было. Опросить некого; зато оставленная записка в том здании, где квартировали Данна обнадежила; он обнаружил ее прибитой к входной двери. Прочитав ее, Юстас сделал единственно возможный вывод: священник Коэн не был единственной жертвой. И вряд ли будет последней.
Услышав за спиной несмелые шаги, Юстас обернулся. Взгляд голубых глаз встретился с другим, подернутым дымкой шкодного интереса. Эти глаза мерещились ему на протяжении многих лет; он столько раз рисовал их, в мельчайших деталях повторяя разрез глаз, точки, складывающиеся в правильный треугольник, даже рисунок радужки.
Но из памяти совершенно выпал их цвет.
— Я ожидал тебя, — Юстас остановился; до того он неторопливо прогуливался вокруг Леона. Кажется, он не совсем понимал ситуацию, в которой оказался. — Ты пришел сюда в надежде на удивительное зрелище, не так ли? Твоего друга здесь нет. И не будет. Я немного переписал условия вашей встречи. — Он поднял ладонь на уровень глаз Леона, приблизил ее к его лицу. Губы исказила мимолетная конвульсивная улыбка. Держать себя в руках становилось все труднее; а ведь с момента встречи не прошло и десяти минут. — Побереги слова. Они тебе еще пригодятся.
Юстас не убирая руку и не поворачиваясь к Леонхарду спиной, прошел ко входу на склад. Открыл его легким пинком ноги; замок был выломан задолго до их встречи. Кивнул на дверь, призывая пройти внутрь.
— Не хотелось бы употреблять в своей речи аллюзии на плохие американские фильмы, но все-таки это ты, поэтому скажу: не делай глупостей. В противном случае, ты дашь мне повод убить тебя на месте. Иди сюда тихим осторожным шагом; не кричи. Любой громкий звук будет расцениваться как попытка привлечь к нам с тобой ненужное внимание и как повод для твоей ликвидации. Вперед.
Тишину склада прорезали две пары ног и топот. Юстас отошел на середину помещения, встал практически прямо под стропилами. Все это время он не выпускал Леона из поля зрения. Кивнул на бочку, поваленную на пол.
— Садись. — Юстас сделал глоток воды из бутылки, которую всегда носил в кармане пальто. Поставил ее рядом с собой, толкнул ее носком ботинка; с легким плеском жидкость вылилась на пол и разлилась около ног Коэна. По мере приближения к нему вода замерзала. Юстас продемонстрировал ладони в бинтах. — Ты видишь? Это — результат твоих трудов. Ты снова взялся за старое, Леон?
Леон понятия не имел, в какой момент жизни на его лбу появилась горящая надпись "кромешный пиздец". Видимо, она была там всегда. Строго говоря, он не хотел более четко вычленять из своей жизни момент ее появления. Помимо этого у него было много других поводов развлечься. Но Сет заставил его думать и что самое страшное, Леону это понравилось. И вот с тех пор как в голове запустился казалось бы давно заржавевший механизм под названием "мыслительный процесс", мысли лезли одна за другой.
Но первее их всех бежала одна, простая, как коленка: что Юстас планировал делать в Галифаксе после того, как прибьет Леона? Из Торонто он в несколько дней оказался в городе. Поиздержался, судя по внешнему виду. Новые шмотки влетели ему в копеечку. Да и надо было где-то жить.
Вряд ли он проделал такой долгий путь только ради того, чтобы сказать Леону пару грязных слов. Ладно, не пару, была у них в прошлом одна история, которую ни он, ни скорее всего даже сам Данн вспоминать не любят. Но при их встрече из нее если что фонтаны дерьма могут брызнуть.
А Леон в своем неповторимом раздолбайском стиле расфасует его по пакетам и будет насильно вручать всем вокруг!
Каждый заслуживает еще одну порцию его личного дерьма. Мало им своего.
Коэн от греха подальше держался подальше от воды — вдруг Юстас шпионит за ним от самого дома и только и ждет удобной возможности, чтобы подкараулить и огреть волной из ледяных сосулек? Шел шагом нерешительного первокурсника, подходящего к месту первого свидания. Намеренно напустил на себя образ подавленного ситуацией страдальца, желающего как можно скорее освободиться от гнета нависших над ним обстоятельств. Под курткой был спрятан пистолет. Серьезная пушка, по меркам Леона, и ее после сегодняшних событий надобно вернуть на место.
Он очень, очень старался не думать.
"Вот сейчас точно хватит. Вот только не сейчас, двадцать мыслей в голове одновременно! Пожалуйста, блять".
Сет взял самоотвод от встречи, но должен был явиться позже (не проебать бы этот ответственный момент) и это с одной стороны ужасно раздражало, а с другой неимоверно радовало. Не хотелось бы, чтобы он стал свидетелем, мягко говоря, не самого приятного разговора об образе жизни Леона в прошлом. В относительно далеком уже прошлом, но кого это волнует? Маршалл как-то сказал, что люди с течением жизни не меняются, Линдси своим примером это утверждение доказал. Леон конечно давно послал их всех куда подальше (что, впрочем, совсем не мешало пользоваться время от времени их услугами), и заявил, что он-то точно не такой. Он-то точно способен меняться к лучшему.
Черта с два.
К месту встречи он успел подойти почти вовремя. Издалека услышал как Юстас месит ногами покрытие перед складским помещением. Нервно сжал ладони в кулаки, держа их в карманах. Плотнее повязал на шее красный шарф. Сделал глубокий успокаивающий вдох и зашагал чуть быстрее.
— И тебе привет, Юстиниан, — кисло улыбнувшись, Леон поприветствовал бывшего друга его школьной кличкой. Юстас очень хорошо владел собой. Почему-то по пути сюда, представляя себе эту ситуацию, Леон думал, что тот набросится на него сразу же, как только увидит. — Я... а?
"Новости", которые сообщил Юстас, должны были заставить Коэна нервничать? Окей. Леон старательно состроил на лице маску человека, только что пережившего шок.
— Предатель, — прошипел он, опустив голову и смотря на носки своих кед. Впечатление требовалось закрепить. — Ну и дерьмо же ты, Сетти!
Затем Юстас велел заткнуться в своем неподражаемом стиле. Коэн слабо кивнул, делая вид, что сил спорить у него нет и не было. Пошел следом за Юстасом, который держал его на расстоянии вытянутой руки, сел на заботливо опрокинутую им же бочку. Расставил ноги в стороны, оперся на них локтями. Нахмурился.
— Ты это брось, — вырвалось у него, но остановиться не получилось. — Не тебе в мою жизнь соваться. Лавочка прикрыта, все, прекращаем танцы. — Он в удивлении поднял нарисованные брови. Всплеснул руками. — Да ладно? Вот уж не знал, что могу заставить твои руки покрыться гнойными чирьями и начать извергать гной от одной только мысли обо мне! — Теперь игра на публику и прорывающаяся злоба почти срослись. Леон откровенно кривлялся. — Не моих это рук дело. Со спонсором этих ожогов — видишь, как я тактично не давлю на твои больные места? — будь добр, сам пожалуйста разбирайся.
Будь ситуация к тому наиболее располагающей, он бы заржал. Акустика у этих складских стен охрененная, хоть тащи сюда хор мальчиков из католической церкви и устраивай акапеллу, а он любил послушать свой голос. Но как-то, увы.
— С такой фекальной претензией валил бы ты из Галифакса нахуй, а? — Леон прикусил губу. Опустил голову, увидел замерзшую воду у своих ног, крупно вздрогнул. По телу пробежали мурашки. — Что я на этот раз сделал? Я тебя трогал? Нет. Ты сам приперся и портишь мне жизнь. — Он помолчал. — Погоди-погоди. Стой. Нет-нет-нет. Ты что, решил... как там было?.. Повторить старые события на новом витке истории? Сделать во всем виноватым меня? Ты забыл, что не разбейся я тогда в лепешку перед Маршаллом, ты бы схватил все пятнатцать лет? Я скостил тебе срок, черт возьми! Нет, ну... понятное дело, что ты мне вряд ли за это благодарен, но ты же живой и здоровый! И, судя по всему, не совсем на зоне опущенный. — Играть испуганного себя не получалось. Коэн решил зайти с другой стороны и выбрал гнев. Юстас прекрасно знал, что гнев - это скрытый страх. Так он быстрее поверит, быстрей потеряет бдительность и расслабится. Коэн сплюнул на пол. — Бинты размотай, замарашка. Ну, и что будешь делать?
Зевая и отчаянно ругаясь, Сет притащился на этот чертов склад, когда не было еще и шести утра. А встать ему для этого нужно было во сколько? Рано. Очень рано. Да проще было вообще не ложиться, но ответственное мероприятие требовало хоть какой-то концентрации. А для этого нужен был сон.
Была такая минута - сразу после того, как Сет понял, что ему звонит Юстас, - когда он просто не мог дышать. Открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег, после чего наконец смог выдохнуть «здравствуйте». Юстас понял это по-своему, что было только на руку их плану. Черт его знает, подозревал ли что-то Данн, по голосу все равно это было практически невозможно понять. Но Сет кротко пообещал сделать все так, как запланировано, после чего еще более робко поинтересовался, смогут ли они увидеться в ближайшем времени. В голосе Юстаса зазвучало столько кленового сиропа, что склеиться должны были все задницы в округе. А лицо Сета выразило разом столько разнообразных эмоций, что в том же радиусе должно было скиснуть все молоко.
Плодотворная беседа, ничего не скажешь.
Сет отдышался, выкурил сигарету и набрал Леона, целую минуту посветив кривлянию: привет, знаешь, я понял, что был неправ. Все, что я сказал – это на эмоциях. Но я знаю, как загладить свою вину, я покажу кое-что.
Потом еще полминуты Сет ругался, причем не адресно, а в принципе, поясняя, как это все это бесит. Леон его выслушал, после чего завалил вопросами. И вместе они уже разработали план. Который был бы идеальным, если бы не подразумевал, что а) придется рано вставать, б) Сету придется делать большую часть работы самому. Это не очень хорошо сочеталось с сетовыми взглядами на мораль и нравственность, но общение с Юстасом помогло ему несколько пересмотреть свои взгляды. Ему было одновременно страшно и мерзко. В общем, отличная концентрация эмоций для того, чтобы совершать преступление.
И Юстас, и Леон думали, что Сета сей момент нет в зоне доступа. Данн думал, что Сет струхнул и всеми силами постарался откреститься от этого дела, а Коэн почему-то поверил, что Сет подкатит потом, и войдет, весь из себя такой красивый, в развевающемся плаще, дав наговориться вволю. Нет, серьезно? Дай Леону потрепать языком – получи неприятности на собственную голову. Леонхард был слишком увлечен предвкушением осознания Юстасом того факта, что его обманули. Сет же размышлял о том, как сделать так, чтобы Леон пережил эту встречу. Черт бы его побрал с этими его порывами «поговорить».
На складе было темно и прохладно. Сет даже надел перчатки, быстро замерзнув. С фонариком он облазил все огромное помещение, обошел все углы и входы, после чего все-таки обнаружил искомое: резервуары с мазутом для паровых котлов. Повозившись немного, еще пару часов Сет ходил по коридорам, образованным составленными контейнерами, с самым нетривиальным занятием – проливая мазут, следя за тем, чтобы струйка не прерывалась. На самом деле – это был план «Б». Но всегда хорошо, когда есть план «Б», потому что план «А», что в кино, что в жизни, частенько накрывался медным тазом.
Наконец, закончив, Сет оттер руки (на самом деле нихрена, на ладонях остались темные и немного липкие пятна) краем своей футболки. Закинул свой тяжеленный рюкзак, который шваркнулся с ужасающе громким звуком, на ближайший контейнер, сам подпрыгнул, ухватился за край и подтянулся, оттолкнувшись от первой попавшейся поверхности. Контейнер опасно загрохотал, но не потому что зашатался – вряд ли для этого хватила веса Сета. Просто верхняя стенка (можно ли назвать крышку стенкой, если она не является крышкой?) оказалась на редкость непрочной, так что Сет переполз на соседний, волоча за собой рюкзак. Немного посидел, осматривая вид со своего насеста, после чего поднялся и дотянулся рукой до балок под стропилами. Они тянулись в несколько рядов, и были достаточно широкими. Сет подергал ближайшую балку, примерно представил, с какой высоты, в случае чего, предстояло лететь вместе с гребаным рюкзаком и его содержимым, и снова сел. Потом, подумав, лег, подложив под голову верхнюю часть рюкзака, которая была пустой. И задремал, проснувшись от мерзкого звука, с которым открылась дверь.
Отредактировано Seth Johnsson (08.04.2015 01:17:50)
[icon]http://s1.uploads.ru/jAHag.png[/icon][nick]Eustass Dann[/nick]
Если человек все-таки способен меняться к лучшему, то Леонхард Коэн своим примером доказывал прямую противоположность этому утверждению; он нисколько не изменился с их последней встречи. С тех пор прошло много лет — немного по меркам человека свободного, и наоборот, целая вечность — для того, кто провел эти семь лет в изоляции. Ругаться он так и не научился; с чувством вкуса у Леона дела всегда обстояли не лучшим образом, но незначительные изменение к лучшему все же присутствовали. Пожалуй, наибольшее количество изменений претерпела его внешность и голос.
Юстас сделал шаг навстречу и удовлетворенно улыбнулся уголками губ, видя результат. Это был всего лишь шаг, единичное безобидное действие, но даже он заставил Леона подчиняться. Улыбка практически мгновенно исчезла, стоило им вновь встретиться взглядами.
Данн сжал и разжал ладони. Сделал серию успокаивающих вдохов и выдохов. Склонил голову набок, прищурился, как будто желал получше рассмотреть сидящего перед ним человека. Заговорил же строго:
— Оставим это, Леонхард, — он поморщился; даже простая артикуляция этого имени вызывала отвращение, ощущение, чем-то сходное по своим свойствам с зубной болью. — Когда я говорил о том, что слова могут пригодиться тебе, то в виду я имел отнюдь не твое словоблудие.
Леон вел себя как человек, обманутый в своих ожиданиях. Он заметно нервничал и вел себя пассивно-агрессивно. Жалил словами, но не предпринимал по отношению к Юстасу никаких активных действий. Даже не пытался геройствовать, не выпячивал грудь, демонстрируя отсутствие страха. Сейчас он откровенно боялся. В общем и целом, Данн остался удовлетворен увиденным: притихший Коэн нравился ему гораздо больше. Такой может сморозить глупость, но не способен сотворить ее.
Он безобиден.
Юстас неторопливым спокойным шагом сделал около Леона два или три круга. Все это время он развязывал бинты на запястьях, говорил и смотрел на затылок Коэна.
— Я имел в виду то, — вновь заговорил Юстас, чуть опустив голову и игнорируя все сказанное Леоном. — Что мои предположения в отношении тебя подтвердились; ты совсем не изменился. Все так же манипулируешь людьми. — Теперь Юстас стоял прямо перед Леоном. Ладонь без бинтов, но с остаточными следами от ожогов, легла на губы бывшего друга. — Я не хочу сказать, что мне тебя жалко. Никогда не было жалко. Но ты мог получить второй шанс, когда делал выбор: сообщать о моих делах Маршаллу или нет. Ты сообщил. — Юстас сжал пальцы на губах Леона, пуская в ход силы. — И теперь ты заплатишь.
Несколько минут прошли в тишине; были слышны лишь глухие стоны Коэна. Под конец Юстас засветил ему кулаком под ребра и в лицо.
Подошел, поставил одну ногу на спину, когда он упал.
— Знаешь, в чем наша проблема? Мне даже не весело тебя бить. Это какая-то тоска и рутина. — Юстас перенес весь свой вес на другую ногу. Отошел немного назад. Щелкнул костяшками пальцев, будто вспомнил что-то важное. Обернулся. Прищурился. — Я говорил тебе, что твоего друга здесь не будет. Как ты его назвал?.. Сет? Так вот, не жди его. Он тебя не спасет. Мы с ним... в гораздо лучших отношениях, чем ты можешь себе представить. Я поцеловал его. Дважды, — немного покривить душой стоило хотя бы из-за восхитительной искры злобы, мелькнувшей на лице Коэна. — И ему это понравилось. Он ждет меня сегодня в баре. Мы с ним будем счастливы. В отличие от тебя. Вот, что я буду делать, когда покончу с тобой.
Юстас поднял правую руку и резко сжал пальцы; лед с кедами Леона начал быстро испаряться.
Быстрей бы все это закончилось! Леон не чувствовал в себе душевных сил, чтобы продолжать беседу в прежнем ее русле. Умеренно-агрессивное поведение судя по всему работало, но сил жрало изрядно. Коэн договорил и обнял себя, проверяя, не выпал ли пистолет. Черт побери, осознание того, что у него пушка под курткой ужасно стремал. Леон не мог дождаться момента, когда можно будет с ним расстаться. Пистолет был впорядке; сам Леон — уже не очень.
Пока Юстас демонстрировал чудеса самоконтроля, даже не перешел на откровенно-враждебные действия. Интересно, насколько его хватит? И что можно сказать такого, что взбесит его по-настоящему? Шестеренки в мозгу Коэна принялись отчаянно крутиться. Он должен придумать другой вариант, в котором не придется убивать человека. Важное уточнение: план, который он должен придумать, не должен включать в себя преднамеренное убийство. Леон никогда не убивал. И очень не хотел начинать.
— Твою нахер мать, Юстас!.. — это было последнее, что он успел сказать до того, как на его губы легла ледяная ладонь бывшего друга. Друга, ставшего врагом. Он рефлекторно дернулся, вцепился в Юстаса, глухо застонал. Данн морозил его изнутри. Превращал слюну в ледяную изморозь и распространял ее по горлу. Пальцы Коэна царапали руки со следами ожогов, но безуспешно. Вырваться на свободу он не смог.
"Что? Зачем? Как?.." — гонор и уверенность в собственных силах покинули его. Мыслей не было, их место занял страх.
Наконец, его оставили в покое. С глухим стоном Леон рухнул на пол. Попытался подняться, но кеды крепко вмерзли. Леон вытащил ноги и успел сделать босыми ступнями шаг или два; потом ему прилетело под ребра и в лицо. Он упал, схватившись за место удара. Пистолет выпал из куртки, но Данн этого не заметил. Он был слишком увлечен собой и своим предвкушением скорой расправы над Леоном.
Коэн поднял голову, попытался что-то сказать, но из горла вырвался хрип. Горло горело; глотать было больно. Уши закладывало от любого громкого звука.
— Сукин ты сын, — с третьей попытки выплюнул Леон. Голос окреп, но каждое новое слово стоило ему боли. — Сукин ты сын! Ты... нет, нет. Врешь!
Он выкрикнул последнее слово и зашелся в кашле; схватился за горло. Рядом образовывался пар. Быстро. Это грозило ожогом? Да мать его, хрен с ним, с возможным ожогом! Валить отсюда. Валить и подальше. Коэн с трудом поднялся на ноги. Он тяжело дышал через рот.
— Сет. Нет! Он бы меня не предал! Он не такой как ты! — снова кашель и боль в горле. Леон злился, очень злился. Он и не думал, что будет ревновать человека, с которым познакомился всего две недели назад к Юстасу. Коэн сделал шаг назад, споткнулся о выпавший пистолет и упал. Ладони поцарапал, ноги сильно мерзли.
Юстас обернулся к нему. Еще несколько мгновений он будет принимать решение — пойти к Леону или выморозить его на расстоянии.
"Н у же, Сетти, покажись! Если ты здесь — самое время для плана "а"!"
Сет продрал глаза именно тогда, когда на складе нарисовались еще двое. То есть, вполне ожидаемые двое, а не кто-то там еще, как можно было подумать. Тусклое зимнее солнце осветило большой прямоугольник пола, в котором отлично поместилась бочка, на которую сел Леон. Юстас скрылся в полумраке, но все равно его было достаточно хорошо видно. Лучше, конечно, было видно Леону, а Сету так себе, но это было не так уж важно. Уж очень Леонхард рвался поговорить с человеком, которого много лет назад засадил в тюрьму. Ну, если хотел – пусть поговорит. Он был в своем праве. Сет вообще, можно сказать, проходил мимо.
Он осторожно сел, рюкзак тихо брякнул по контейнеру – но слишком тихо, и сам Сет едва расслышал. Пододвинулся к краю, сел по-турецки, полностью, хотелось верить, скрытый в темноте. Если бы Леон постарался, он мог бы его увидеть, но он был явно занят, как и Юстас, который, к тому же, стоял к нему спиной.
Начало светать, и Сету, которому было несколько скучно слушать малопонятный и не всегда слышный разговор, принялся разглядывать окна на самом верху. Огромные, с деревянными рамами, пыльные – окна давали не очень много света, зато получался забавный эффект рассеянности. Воздух казался мутным и очень пыльным. Сет потер переносицу, выкинул лишние мысли из головы и навострил уши.
И, черт возьми, как же вовремя.
Для начала Юстас решил, что пора переходить от слов к действиям, и несколько раз ударил Коэна. Сет почувствовал внутреннее метание: помочь прямо сейчас или все-таки подождать еще немного, как обещал? Не испортит ли он все, если начнет прямо сейчас? Черт возьми, нельзя ни на кого полагаться в этом жестоком, жестоком мире.
В конце концов, вдруг остановил себя Сет (а времени, чтобы пораскинуть мозгами, у него оставалось еще достаточно), с чего это он вдруг решил, что Леона стоит спасать раньше времени? Сет предупреждал – было дело. Говорил, что все нужно сделать быстро и что их спасет только неожиданность – было. Главной неожиданностью здесь должен был сработать сам Сет, но все равно: чесание языком – это для супергероев из фильмов. В последнем фильме, который смотрел Сет, это плохо, кстати, закончилось – там одного из главных героев застрелили сразу после разговора. Отличная мотивация для этого дня, не так ли?
Леон сам настаивал. Требовал. Убеждал Сета, что этот разговор ему необходим – причем без посторонних ушей. Раз требовал, значит, был в себе уверен. Ну, или просто хотел огрести от Юстаса. Сету было плохо видно, но сложно было не догадаться, что там происходит. И оставалось только ждать – или подойти ближе, а значит, выдать себя, лишив их главного козыря.
Вот только, кажется, разговор никак не клеился.
Да и этот…
Черт бы его побрал, вот ублюдок! Сет встал на четвереньки, осторожно поднялся на ноги и сделал несколько шагов по контейнеру. Поднялся на балку и осторожно пошел вперед. В такие моменты всегда говорили «не смотри вниз». Сет и не смотрел, тем более что ему было, за что уцепиться – за балку, расположенную выше. Но рюкзак тянул вниз.
Сет остановился на перекрестке двух балок, оказавшись практически над Юстасом. Жутко стремаясь, он выпустил верхнюю балку и сел на перекрестье. Стянул с плеч лямки рюкзака, сжал их, примериваясь.
И выпустил из рук. Самый тяжелый мяч из боулинга, который удалось найти, со свистом полетел в голову Юстаса.
[icon]http://s1.uploads.ru/jAHag.png[/icon][nick]Eustass Dann[/nick]
Действия приносили результат; Леон не имел ни единой возможности спастись и вынужденно, но принял предназначавшееся ему наказание. Пытка вскоре прекратилась и тому были причины. Юстас был абсолютно честен с Леоном, говоря о том, что он не испытывает морального удовлетворения от ударов, наносимых своими руками Не имело смысла скрывать ни свои истинные чувства, ни мотивы. И Данн их не скрывал.
Но что-то внутри него умерло. Что это было? Каково было имя его? Жизнь Данна, со всеми ее радостями и поражениями, победами и падениями, кончилась семь лет назад. До приезда в Галифакс он не видел ни единой причины начинать ее заново. Тогда, несколько дней назад, когда Данн только-только слез с ночного автобуса, он предполагал, что покончив с одним человеком, причинившим ему в прошлом много зла, что сможет забыть наконец об этой навязчивой идее и жить дальше, будучи свободным человеком.
Но сейчас он с выражением скупого отвращения на лице наблюдал за страданиями, которые испытывал корчась на холодном складском полу Леонхард Коэн и не получал тех ощущений, на которые рассчитывал.
Ни удовлетворения от свершившегося, наконец, правосудия, ни облегчения. Ничего внутри не было. Шла минута, вторая. Леонхард очнулся. Его инстинкты наконец начали отрабатывать программу спасения.
Шаг навстречу, еще один. Пара стало так много, что он почти застилал глаза, ухудшая видимость на пару метров вокруг. Копнув чуть глубже Данн понял, что не испытывает в данный момент никаких других эмоций, кроме разочарования.
Похоже, то, что древние философы называли "душой", в нём окончательно и бесповоротно умерло.
— Он в самом деле не такой, как я, — пришлось повысить голос; теперь гулкое эхо отражало от складских стен низкий бас Данна. — И тем более не такой, как ты. Он еще явно не имеет опыта, достаточного, чтобы защищать себя и противостоять таким опытным людям, как я или Маршалл. Знаешь, — неожиданно для самого себя поделился он с Коэном внезапно накрывшим его озарением. По крайней мере, хотелось думать, что это не минутное замешательство. — В отличие от тебя мы оба рабы своей идеи. Рабы своей способности. Ты об этом еще не знаешь и, вероятно, не узнаешь никогда; но слушай: тебе стоило бы бояться нас. Ты свободен и можешь стать кем угодно; мы — нет.
Данн закашлялся и сделал шаг назад. Поднял голову, прищурился, вглядываясь в очертания тела Коэна на полу. Протянул к нему руку, направив в его сторону весь сгенерированный пар.
— Пожалуй, мне будет действительно грустно, когда я убью тебя. Из всех людей, знавших о моей способности, ты оказался едва ли не самым толковым. Но Маршалл сбил тебя с верного пути, а ты подхватил его идеи. Мне искренне жаль тебя, Коэн. Нет, стой; я бессовестно лгу. — Юстас краем уха услышал какой-то посторонний звук, но не обратил на него внимания. — Мне...
Спущенный со стропил шар для игры в боулинг достиг своей цели, с первой попытки оборвав свою первую жизнь. Вряд ли им когда-либо сбивали что-либо, помимо легких кеглей; теперь он проломил Юстасу череп. Тот рухнул на пол, не успев даже вскрикнуть, отпустить проклятие в сторону того, кто перехитрил его.
Смерть настигла Юстаса Данна в тот самый момент, когда он хотел сказать "мне будет тебя не хватать".
Юстас избрал пытки на расстоянии, но вопреки всему и несмотря ни на что от этого не становилось ни на фунт легче! Леон уже познал всю "радость" боли от физического контакта с кулаком Данна и честно сказать, не имел ни малейшего понятия, что из этих двух вещей хуже. Когда колотят по лицу — больно; морозят льдом, а затем жгут паром — тоже. Когда ж придет конец этим мукам, ну сколько можно, Юстас-заканчивай-уже-побыстрее-пожалуйста!
Пожалуйста, блять.
Первым делом Коэн постарался отключить мозг. В том смысле, что все рецепторы его организма начали отрабатывать на полную и это только ухудшало ситуацию; меньше всего Леон хотел знать, что в данный момент испытывает его тело. От ощущений в голове впору было застрелиться, но как назло пистолет выпал и откатился куда-то за пределы его досягаемости. Чертов пар застилал глаза, по ощущениям (да забудь ты о них, наконец!), выжигая сетчатку. Коэн зажмурился. Сжав зубы, он согнулся пополам и пытался не кричать. Ему было больно. Он поочередно зажимал то уши, то глаза, то рот и не знал, что делать. Совершенно растерялся — и ужас, скопившийся к тому моменту и достигший точки невозврата, навсегда поделив жизнь Леонхарда на периоды "до встречи с Юстасом" и "после", наконец вырвался из него в громком вопле.
Теперь он возненавидел акустику стен — они слишком хорошо отражали то, чего Юстас ни при каких обстоятельствах видеть был не должен. Помирать — так с музыкой; Коэн нашарил в кармане куртки телефон, с третьей попытки снял блокировку и бросил его рядом. Заиграла мелодия из песни; но ее практически не было слышно.
До него не сразу дошло, что пытка прекратилась. Леон поднял голову. На его лице была написана абсолютная беспомощность. Взгляд беспорядочно бегал с Юстаса на его руки, ноги, снова на руки, на плечи, лицо, снова на руки; дьявольский круговорот черт лица бывшего друга продолжался до тех пор, пока он не заговорил.
И, черт побери, если бы Леонхард мог говорить, он бы ответил.
Но он мог только слушать и ничего сверх; голос отнялся, во рту пересохло; в голове один за другим разрывались пороховые снаряды пульсирующей боли. Леон встал на четвереньки, как-то смешно и по-детски шмыгнул носом. С открытым ртом он слушал то, что говорил ему Юстас.
Данн говорил странные вещи. Этот высокий вышколенный язык был Коэну хорошо знаком; эти жесты, интонации... точно, интонации. В них что-то неуловимо изменилось.
Прежде, чем осознать, что же это черт возьми было, Леон каким-то внутренним чутьем уловил: Данн ему лжет. И правда, он сам так и сказал.
Но потом... потом картинка реальности распалась для Коэна на отдельные фрагменты. Он стоял на четвереньках, оглушенный и напрочь лишенный способности двигаться.
Данн рухнул на пол как подкошенный сноп. Молча. Не закончив фразы. Леон даже не помнил, что он делал после того, как увидел сиюминутное прекращение жизни.
Они все сломаются, с напугавшей его ясность вдруг понял Леон.
Юстас — уже; Леонхарда и Сета ебнет, когда они (окончательно) поймут, что Данн — привет; а Маршалл? Сломался бы Маршалл, узнав о смерти второго брата?
— Твою мать, — Леон моргнул и обнаружил себя копошащимся в карманах Юстаса. Обыскав карманы куртки он обнаружил смартфон; старая модель, скорее всего, он не менял ее с тех самых пор, как его посадили. Вернули при освобождении? Пофиг. Что еще было? Документы. Связка ключей. Водительские права (блять, когда научился?). Кредитная карта с нацарапанным на обороте пин-кодом. — Твою мать, твою мать, твою мать.
Леон поднял голову. Его вдруг накрыла такая волна из облегчения и радости, что он едва не рухнул снова. Он стоял и улыбался, радуясь тому, что остался жив. И совсем забыл про лежавший на полу пистолет.
Пар валил под потолок. При этом он полностью концентрировался вокруг Юстаса, так что получался такой столп, идущий вверх. Сет не хотел попадать в этот поток, да он и не успел бы: молочно-белый пар начал завихряться, сворачиваться, клубясь вокруг Данна. Он концентрировал свои силы для заключительного выпада (не забывая при этом весьма возвышенно пиздеть).
Мяч, встретившийся с человеческим черепом, издал весьма хищный мерзкий звук. Сета замутило, и на мгновение он поверил, что спортивный инвентарь, вкусивший крови, вполне мог бы превратиться в монстра-убийцу. Потом, впрочем, мозг быстро встал на место. Черт возьми, нужно заканчивать дело, пока какой-нибудь случайный путник не заполз на склад и не стал свидетелем их с Леоном преступления.
Кстати, о Леонхарде, будь он неладен.
Сет уперся в балку вытянутой рукой, наклонился. Пар пропал, как будто его и не было, за одно мгновение, осел мелким конденсатом на Юстасе. Но Сета это мало интересовало, поскольку он понимал – даже если Данн жив, жить ему еще недолго.
Леон бормотал ругательства, копаясь в карманах бывшего друга. Затем он внезапно выпрямился, видимо, обнаружив все, что искал, задрал голову и, улыбаясь, посмотрел на Сета. Эта беззаботная улыбка на обветренном лице прошибла Сета не хуже ледяного душа. Очень уж это неправильно было.
Сет кашлянул, пробуя голос, и все-таки выдавил из себя:
- Ты как? Давай, приводи себя в порядок, и за дело.
И, не дожидаясь ответа, начал подниматься. И внезапно, именно в этот самый момент, осознал, что боится. Что дрожат руки, а внизу метров пять. Что, черт возьми, он то ли боится высоты, то ли только что убил человека. И – черт, черт. Сет зажмурился, несколько раз глубоко вздохнул. Не сидеть же на этом гребаном балочном перекрестке постоянно?
Ему просто было чертовски страшно подняться на ноги.
Но делать было нечего. Сет оперся о балку перед собой, поджал ноги, медленно, неохотно выпрямился и очень осторожно поднялся. Странное, наверное, снизу видится зрелище. Раскинув руки, Сет пошел по балке вперед, задерживая дыхание. И выдохнул, только когда его ноги коснулись контейнера. Сет облегченно выругался и прогрохотал по контейнерам до самого края. Спуститься без рюкзака было куда проще, хоть и казалось, что чего-то не хватает. Всего хватает. Вот уже просто больше некуда.
Сет подошел к месту преступления, хлопнул Леону по плечу. Он вдруг понял, что безумно устал, хотя и сделал только половину из плана «А». Стараясь не смотреть на Юстаса, поднял свой рюкзак и взглянул на его дно. Пятно крови было достаточно небольшим, чтобы не отстираться. Вздохнув, Сет закинул его на плечи и повернулся к Коэну.
- Если тебе что-то нужно из его вещей, бери, остальное давай сюда, я сожгу. А то мало ли, - Сет протянул руку и продолжил инструктаж. – Не наступай на черные линии на полу. Сейчас нужно осторожно выйти в дверь, ту же, в которую мы вошли. Еще раз повторяю: не наступай на мазут. Я посмотрел, как тут расположены резервуары – здесь сделали все, чтобы горело плохо. Поэтому загорится там, - он махнул рукой в направлении резервуара, - и здесь, - махнул рукой на тело. – Огонь пройдет по всему складу, может, загорится то, что в контейнерах, хотя хер знает, что там. В общем, тушить будут долго. Будем надеяться, что склад обрушится, и его просто снесут.
Отредактировано Seth Johnsson (10.04.2015 00:37:57)
Ощущения, идущие от конечностей в мозг и то, что испытывал Леон на чувственном уровне капитально друг с другом не состыковалось; вернее сказать, он сам не смог бы с хоть какой-нибудь долей точности определить, насколько тело измучено, а разум замутнен радостью и облегчением.
Не мог он и с полной уверенностью сказать, что понимал, где в данный момент времени находится. Воспоминания о прошлом минутной (да и минутной ли? время тянулось подобно жеваной резине, вкус которой уже горчил паленым на языке) давности настигали память Леона скачками. Отправная точка находилась где-то в мозжечке, а затем с беспощадностью грузовика, груженого тяжелым металлическим ломом настигала лобные доли и с разбега врезалась в череп, распространяя горячие волны боли.
Вот Леон видит рифленую крышу склада, точнее, видит лишь ее слабые очертания; угадывает их за паром, застилающим глаза. Вот слышит чей-то до рези в ушах знакомый голос.
Поднимает голову. Улыбается. Крепче сжимает пальцы, все еще державшие вещи погибшего друга. Поймав себя на осознании этого факта, Леон невольно улыбнулся еще раз, но теперь губы подчинялись ему словно нехотя. Он не услышал сказанных Сетом слов; собственные чувства подушкой безопасности на несколько секунд скрыли от него существующую действительность. Требовалось хотя бы несколько минут на осознание того, что опасности больше нет и можно отключить режим самосохранения. Леон просто стоял и моргал, сжимал и разжимал пальцы, свободные от вещей бывшего друга. Наконец, он сунул все пожитки Юстаса в карман куртки и смог посмотреть на Сета.
Он не выглядел как человек, только что совершивший убийство. Он был спокоен. По крайней мере, так казалось внешне. Леон ни за что не смог бы даже предположить, о чем думает в этот момент Сет; он знал и помнил только, что тот был исполнителем плана, в результате которого погиб человек.
Его плана.
Новая волна иррационального ужаса прошила Леона от макушки до носков ног; он застучал зубами, отвел взгляд. Осознание смерти Юстаса — окончательной и бесповоротной — его конечно уже настигало, но как оказалось оно было поверхностным. Настоящий страх придет позже. И он будет с десятки раз сильнее того, что был семь лет назад. Тогда по замыслу Леона в тюрьму засадили Юстаса, да и чего греха таить, не только его.
Но сейчас его план убил человека. Леона затошнило.
— Нет, ничего сжигать не надо, — просипел Леон, отходя и нагибаясь, чтобы поднять пистолет. Вряд ли Сет его услышит — Юстас выморозил Коэну глотку; каждое слово требовало от него усилий куда больших, чем он мог себе представить. Слава бинарной оппозиции, инструкции от Сета он услышал. Кивнул, не оборачиваясь показал большой палец вверх, показывая тем самым, что понял и принял их к сведению.
Пистолет лежал в руке удобно. Было непривычно держать в руках настоящий ствол и очень хорошо, что не пришлось из него стрелять. Леон раза два покрутил его в руке, проверил предохранитель и сунул его в потайной карман куртки.
Он обернулся, бросил короткий взгляд на Сета, убеждаясь, что тот жив и стоит неподалеку, что тот жив, и не является фантазией, придуманной ради облегчения страданий нервной системы Коэна. Уголки его губ дернулись, тщась изобразить улыбку; провалив попытку, Коэн молча вышел, аккуратно переступая через ленты мазута, разбросанные по всему полу. Оказавшись снаружи склада, он плотнее повязал на себе шарф. Тело уже бил мелкий озноб, чувствовалась слабость и ломота в костях; похоже, Юстас здорово его загрипповал.
Стресс боролся с природным любопытством. Страх — с желанием своими глазами увидеть как свершится правосудие. Леон поддался и заглянул на склад. Обнял себя за плечи, потом схватился одной рукой за дверь.
В голове не было ни малейшей идеи, как ему действовать дальше.
Леон как будто его совершенно не слышал. Втыкал в пространство, наполненное пыльным мутным светом, и думал о чем-то своем. Несмотря на то, что Сет все понимал, его раздражало леоново бездействие. Потому что, черт возьми, когда нужно действовать, не время размышлять. У них еще будет достаточно времени, чтобы осознать собственную ублюдочность и весь спектр возможных проблем, которые обязательно у них будут, если и дальше стоять на месте.
Сет держал себя в руках. Почему-то получалось, что ответственность за все это несет именно он. По крайней мере, сам он чувствовал именно так.
Леон, с его общей непринужденностью, оказался тем человеком, при котором Сет ни при каких условиях не мог расклеиться. Сам Коэн сделал это и за себя, и за него. Судя по его взгляду, все было очень и очень плохо. Леонхард выглядел по-детски удивленным результатом своих действий. Сет подумал, что он вот-вот скажет: ой, а я не ожидал, что он взаправду умрет.
Но Леон ничего не сказал: мигнул глазами, дернул рукой, и вышел со склада, покорно не наступая на черные полосы. Все дети играют в эту игру, нет? Когда нужно не наступать на линии по ходу каменной плитки. Вариантов, конечно, масса: лавовые разломы, например. Здесь версия интереснее, более взрослая: если наступишь на мазут, то не пройдет и пары дней, как окажешься в тюрьме. Молодец, Леон, так держать.
Когда дверь склада медленно, со скрипом, закрылась, Сет постоял еще немного. В голове было очень много всего, что мешало сосредоточиться и заняться делом. Несмотря на то, что он отлично понимал: времени мало. И как только он окажется дома – хоть целые сутки рассуждай над своим поведением. Но разум никак не соглашался с логикой – и главной мыслью было не то, что Сет только что убил человека, а то, что он убил человека, поверившего ему.
Сета замутило. Но это никак не было связано с лежащим под ногами телом. Он просто был голоден. Время-то уже подходило к завтраку.
Сет, давай, черт тебя побери.
Он потряс головой и поправил на плечах лямки тяжеленного рюкзака – главной улики. Опустился на одно колено, потер ладони и спустил с кончиков пальцев огонек. Пламя скользнуло по одежде Юстаса, но разгораться не спешило. Что-то тихо потрескивало, как будто нагревался лед. Задумываться об этом Сет не стал. Огонь тихо пополз по пальто, а Сет быстрым шагом направился к резервуару.
Это было немного странное и непривычное ощущение – постоянно держать в уме очаг возгорания и не давать ему расползаться дальше, не давать добраться до мазутных полос. Сету иногда очень сильно была дорога его способность – вот сейчас особенно. Она оказалась очень практичной, с совершенно неизвестными гранями. А что еще с ней можно намутить?
Сет подкинул огненный шарик вверх, тот замер на мгновение, и начал очень медленно опускаться. Следить за двумя очагами было куда сложнее, потому что при этом еще нужно было домчаться до выхода и не сбить с ног высунувшегося Леона. Рюкзак неприятно лупил по пояснице, набивая синяк.
Сет сжал плечо Леона как раз в тот момент, когда огненный шар опустился на резервуар, растекаясь по поверхности. Спустя мгновение мазут закоптил.
Немного наклонившись, Сет легко, как в боулинге, катнул огонь с ладони вперед, к перекрестью мазутных линий на полу. Пламя, весело треща, побежало дальше, как кости в домино.
- Уходим, - Сет выпихнул любопытствующего Леона со склада и плотно закрыл за ними дверь. Еще и замок бы сломал с удовольствием, но для этого требовалось слишком много сил и времени. Наконец-то он перестал держать в уме два огонька, дал расползтись и тут же отключился от них.
Сет некоторое время подышал свежим воздухом, уже начинавшим наполняться запахом гари. Закурил, задумчиво глядя на Леона. Потом посмотрел на склад, на часы, прислушался к себе.
- Пойдем отсюда, пожарные скоро приедут. Пожрем и нажремся.
Вы здесь » FREAKTION » Архив завершенных эпизодов » 2015.03.20 I Am Not Your Enemy
