Звонок в дверь застал Ала посреди видеочата.
— Это кто там? — поинтересовался с экрана ноутбука Лео, игриво подняв брови.
— Понятия не имею, — ответил обернувшийся в сторону двери Ал. — Слушай, я…
— Давай ты лучше позвонишь мне, как освободишься. — Лео подмигнул. — Поговорим о том, когда же ты ко мне вот так завалишься в гости.
Поднявшийся и накинувший на себя кофту Ал некстати взглянул на экран, увидел, как Лео выразительно проводит языком по губам, и почувствовал, как отчаянно краснеют у него уши. Лео расхохотался, явно довольный произведенным эффектом.
— Да ну тебя, — пробурчал Ал, выключая скайп и захлопывая ноутбук, и пошел наконец открывать. Пока спускался — как раз успел успокоиться и выбросить Лео с его дурацкими грешными шуточками из головы. Не хотел он ни в какие гости, как бы красочно ему ни расписывали лофт и соседей. Лео слишком хорошо умел уговаривать, а ему и уговоров лишних было не надо — от одних-то жестов постыдно бросало в жар.
Открыв дверь, Ал удивленно моргнул: его собственным гостем оказался мистер Конлан, учитель Мэтта и Нейта и отец их друга Кая. Ал его не то чтобы знал, но видел несколько раз.
Зачем он, интересно, пришел?
— Здравствуйте. Я Алан. Отца нет дома, — сказал он и напряженно улыбнулся, отходя так, чтобы пропустить мистера Конлана внутрь. — Но он должен скоро быть. Проходите пока, пожалуйста, я сделаю чай.
Он провел мистера Конлана в гостиную и оставил там ненадолго, а сам ушел на кухню заваривать обещанный чай и думать, что делать. Визит мистера Конлана домой хорошими новостями быть не мог — не тогда, когда тот представился учителем, а не отцом Кая. Особенно с учетом того, как вели себя младшие, придя со школы, прежде чем сбежали с друзьями в кино. Такие шелковые были, вызвались в комнатах убрать сами… Теперь-то ему было понятно, почему.
Понять бы еще, что с этим делать. Доподлинно Ал знал только, что нельзя было, чтобы мистер Конлан сказал отцу. Только как?
— Угощайтесь, пожалуйста, — сказал Ал, когда вернулся в гостиную с подносом с чаем и тарелкой домашнего печенья.
Сев на диван, он осторожно поинтересовался:
— Мэтт с Нейтом что-то серьезное на этот раз натворили, да?

Ал слегка побледнел, и на его коже сразу стали отчетливее видны веснушки. Лицо он удержал, с этим проблем не было, но услышанное потрясло его до глубины души.
Украли. Черепаху, да. Но — украли. Еще и не в первый раз — причем неважно, что именно не в первый раз, шалости или кража. Это было хуже, чем он думал, хуже… любых его вариантов на самом деле. "Не кради", — гласила седьмая из десяти заповедей. Просто как палка. Никаких двойных трактовок и тройных смыслов, никаких богословских споров вокруг да около.
Отец их убьет, если узнает. Отец ни в коем случае не должен был узнать.
— Я знаком с Каем, да, — пробормотал Ал, все еще слегка придавленный тяжестью осознания ситуации.
Он судорожно дотянулся до своей чашки, отхлебнул, чуть не пролив: руки аж подрагивали. Вернул ее на столик без дополнительных эксцессов, но больше из удачи: думал он совсем о другом.
Хорошо, что мистер Конлан обратил внимание на чистоту в доме. С этим можно было работать.
— Наш отец — священник, мистер Конлан, — заговорил Ал, тщательно подбирая слова. — Он довольно строг в вопросах нашего воспитания, поэтому в гостиной, да и не только в ней, у нас всегда порядок. Вы просто комнат этих двоих не видели.
Некстати ему подумалось, что это была потрясающая аллегория для их жизни. Красивый, чистенький фасад, но если заглянуть туда, куда чужих обычно не пускают, найтись могут такие скелеты в шкафах, о которых окружающие даже и догадываться не могли. Его собственная грешность была самым лучшим тому примером.
Ал дотянулся до сахарницы. Ссыпал к себе в чашку ложки четыре, принялся размешивать, искоса поглядывая на мистера Конлана то и делл.
"Простите меня, пожалуйста", — мысленно попросил он заранее.
— У отца, к сожалению, очень плотный график. Ему ведь приходится заботиться не только о нас, но и о прихожанах — удовлетворять их духовную жажду. — Ал сделал паузу на глоток своего сладкого-пресладкоо чая. Поставив его назад на столик, сцепил руки в замок и посмотрел на мистера Конлана уже прямо. — Знаете, это, наверное, не очень… обычный вариант, но как вы смотрите на то, чтобы с ними поговорил я? Я бы не хотел беспокоить отца, когда сам могу справиться. А Мэтт и Нейт меня слушаются, я бы им без труда объяснил, что надо себя лучше вести, они бы поняли.
Прямого взгляда глаза в глаза всегда было достаточно, чтобы сыграть на чужих эмоциях. Он был не так эффективен, как прикосновение, но Алу и не нужно было много — усилить симпатию, вызвать доверие к нему и к идее, погасить сомнение, как если оно возникнет. Он обычно не делал так: считал это неправильным и мерзким, по сути — той же кражей, ведь его дар мог отнять у человека свободу чувствовать. Но сейчас он должен был это сделать для младших.
Для младших он был готов и не на такое.

Ал первым прервал зрительный контакт, стиснул переплетенные пальцы так, чтобы мистер Конлан не увидел, что у него откровенно дрожат руки. Он сомневался, что возможное беспокойство смажет эффект, но рисковать не хотел.
Мало ли.
— Возымеет, не сомневайтесь, — бледно улыбнулся он. — Я знаю к ним подход.
Ал не врал: младшие его, когда он действительно настаивал, слушались — чуть ли не единственного в семье. Отца, конечно, тоже, но только потому, что, как умные дети, старались шкодную сторону своей натуры ему не показывать вообще — это было чревато. А так… Том их откровенно баловал; у Стеф не хватало духу воплощать свои угрозы в жизнь — это она на службе была со всех сторон суровая, а дома, особенно с младшими, превращалась в любимую сестренку; — бабушки с дедушкой же в плане побаловать были еще хуже Тома. Алу, как ни крути, просто приходилось брать на себя роль воспитателя.
Младшие вроде были не против.
Под конец речи мистера Конлана Ал улыбаться перестал. В сравнении с перекладыванием чужих вещей из кармана в карман украденная черепаха не  бледнела, но начинала казаться не такой уж масштабной проблемой. Проблема, похоже, была в том, что воспитатель из Ала оказался никудышный. Иначе младшие бы от рук так не отбились.
— Понимаю. Я обещаю, сделаю все, что смогу. Если будет нужно — сам привлеку отца, — сказал он скрепя сердце. Он даже сам не был уверен, лукавил ли в этот момент или нет. Скорее да, потому что рассказывать все же не собирался: если уж Алу стало от слов мистера Конлана откровенно не по себе, то про реакцию отца и подумать было страшно. Другое дело, что если младшие продолжат в том же духе, то отец рано или поздно, а узнает сам. И пригрозить тем, что он узнает, Ал тоже собирался. Обычно это действовало почти безотказно. — Мистер Конлан, я мог бы вас тогда попросить держать меня в курсе? Я надеюсь, что после того, как я поговорю, они не будут продолжать, но хотел бы знать наверняка. Сами понимаете.
Он рискнул потянуться к своему чаю — руки уже как будто не дрожали. Хлебнул щедро: перебить слабость после вмешательства все же нужно было. Выдохнул, ставя чашку назад, взял себе тоже печенье — не зря ведь ставил.
— Я мог бы и с Каем поговорить, если хотите, — предложил он неожиданно и призадумался. Может, это была и не самая плохая идея? — Он меня знает немного, я их с Мэттом и Нейтом в хоккей играть вожу иногда. Может, он от меня лучше воспримет?
Варианта попробовать разделить неразлучное трио и не давать младшим с Каем общаться ему даже в голову не приходило. Во-первых, жестоко, во-вторых, вызвало бы прямо противоположный эффект. И, скорее всего, еще больше шалостей. Но проблему все же надо было решать комплексно, и Ал боялся, что одним разговором с младшими тут дело не обойдется.
Не тогда, когда они уже крали чужих черепах и чужими же вещами распоряжались так, как им было угодно.

Ал покачал головой, невыразительно улыбнувшись. Шутки мистера Конлана ему казались ничуть не смешными. Значит, младшие еще и уроки прогуливали ради своих эскапад, а он и не в курсе был. Хорош старший брат и воспитатель, ничего не скажешь. Если бы отец, узнав, попытался открутить ему голову, он бы даже сопротивляться не стал. Заслужил.
— Спасибо, мистер Конлан, — кивнул Ал. — Окей. Мое дело предложить, сами понимаете.
Он был даже рад: идея, может, была не самая плохая, но все же не думал, что разговор с Каем к чему-то мог бы привести. Тот, во-первых, почти совсем Ала не знал и, во-вторых, действительно не казался восприимчивым к такого рода попыткам его вразумить в принципе. Младшие в этом плане были хотя бы разумнее. Знали, что могло случиться, если они не прислушаются.
Ал предпочел бы, чтобы они были как Кай.
— Я надеялся, что Мэтта в этом году возьмут в хоккейную сборную. Он очень хотел, да и Нейт тоже. Они обожают хоккей просто — и играют намного лучше, чем я. Но я так понимаю, что сборная укомплектована полностью. — Ал побарабанил пальцами по своему колену. — На самом деле у них достаточно дел, по дому они помогают много, например: у них свой круг обязанностей. И уроки делают в срок, я слежу. Неусидчивостью тоже не страдают, поверьте, уж это я о них знаю абсолютно точно.
Гиперактивность и дефицит внимания были глубоко взаимосвязаны, на его взгляд. Да и гиперактивные дети, насколько Ал знал, вообще не способны были вести себя тихо. Младшие же, когда им это было нужно, могли изображать из себя идеально воспитанных ангелочков хоть сутками кряду и не взрываться. С этим проблем у них не было определенно.
— В общем, я не знаю, мистер Конлан. — Ал встрепал себе волосы, уставившись куда-то в сторону. — Но не уверен, что попытка их занять чем-то еще поможет.
Он вообще не представлял себе, что могло бы помочь. Мистер Конлан, насколько он помнил, был преподавателем наук и в теории мог бы организовать, например, кружок, в котором эта троица отводила бы дущу на веселых взрывных опытах под контролем взрослого. Вопрос только, насколько опыты останутся в лаборатории и не будет ли попыток их повторить вне ее — что, судя по всему, было более чем возможно. Все потенциальные варианты решения казались полумерными и не гарантирующими результата.
Ал старался не показать, насколько это его все расстраивало. Только, кажется, получалось у него уже не слишком хорошо.