Мальчишка, снова открывший дверь, выглядит раздраженно. Лоис даже на какой-то момент кажется, что она на себе способна это раздражение чувствовать.
А рядом с ним вьется мелкая собака. Голубоглазый щен. Энди ведь сколько времени хотел себе какую-нибудь псину. Тот факт, что псину ему собиралась впихнуть миссис Мейсон, у Лоис из головы вылетает. Она уже сама раздражается: вот ведь надо же! Мальчишка наверняка с одной стороны псиной и подкупал. Возможность жить отдельно от родителей и с этим вот щеном для Энди явно сцепилась в единое целое с гиперответственностью.
Тявкающий щен становится действительно последней каплей для Лоис.
Она упирается ладонью в дверь, чтобы мальчишка, которого она не собирается даже в мыслях называть по имени, ее перед ней снова беспардонно не захлопнул. И ногу на порог заодно ставит, почти мечтая о том, чтобы собачонок сейчас выскочил, куда-нибудь сбежал и все. Лоис тоже не отказалась бы от собаки, но точно не позволила бы Энди завести псину с длинной шерстью, которая о-го-го как вымахает. Тем более в квартире. Господи, какие идиоты!..
— Нет уж не спеши, — начинает практически шипеть, сузив глаза, Лоис. — Ты что о себе возомнил вообще, мальчишка?
Лоис подается вперед, шагает. Ей на самом деле все равно, устроить примечательную сцену она может и на лестничной площадке. На радость всем соседям. А пусть потом косятся! Лоис было больно, Лоис было обидно, так пусть и этому рыжему не живется спокойно.
— Думаешь, раз парня подцепил, можно и выебываться начинать? — спрашивает она, начиная повышать голос. — Да он же уже наверняка сорок раз одумался и понял, что дурака свалял. И держит тебя, глупого, только потому что виноватым себя считает в том, что папашка твой тебя из дома выставил.
Лоис вздергивает подбородок и зло смотрит на мальчишку. До встречи с ним она и не задумывалась о том, какую вообще неприязнь сможет испытать. Ей плевать на геев, она живет в толерантной стране. Но с этого вот ее буквально передергивает чуть ли не до неприязни ко все их братии.
— А ты ему на шею и присел, да? — продолжает Лоис. — Ну, да, папаша дома трахаться с мужиками не давал, а тут такие удобства. Надоест один полудурок, всегда можно начать других водить, да? Полудурок же посменно работает и псину свою на тебя вешает!
Лоис совершенно не думает о том, что она говорит. Просто лепит первое, что лезет в голову да так, чтобы выходило как можно злее. Только на деле она практически изворачивает наизнанку — под попавшегося мальчишку — собственную ситуацию, откровенно проецирует. Откровенно же этого не осознавая.

— Любит он его, — фыркает Лоис. — Смотрите-ка. Да ты просто первый под руку попался, глупый.
Она кривит лицо в усмешке. Ей все более обидно, все более плохо от этого разговора и ситуации в целом. Лоис в принципе сложно понять, как такое может быть, чтобы любили — и не ее. Чтобы ее, нормальную девушку, с которой столько лет были вместе, просто так буквально перед самой свадьбой променяли на какого-то мальчишку. Незрелого дурачка, который верит в любовь, а не в типичную мужскую похоть. И наверняка путает эту любовь с гиперответственностью.
Лоис отчасти сама упустила возможность. Стоило еще тогда, когда у нее первые подозрения на связь Энди с кем-то там из части появились, сделать ход конем. Пойти немного против семьи, залететь и выйти замуж. Ответственность Энди не дала бы дернуться.
Только она еще тогда все ждала кого-то лучше. Не дождалась.
Лоис снова неприязненно косится на собаку. Если бы не щен, давно бы уже просто толкнула мальчишку в грудь. Руки-то начинали чесаться. А тут... Мало ли укусит?
Но тут мальчишка говорит про полицию. И это ее только больше раздражает. Плохо его отец-священник воспитал, видимо.
— А давай, — резко говорит она, встряхивая волосами и упирая одну руку в бок. — Вызывай. Как полиция посмотрит на то, что ты, малолетка, со взрослым мужиком живешь?
Лоис сужает глаза и снова подается ближе.
— И что, по-твоему, Энди скажет на это? — спрашивает она. — Ты разве думаешь, он хочет кому-то об этом всем рассказывать? О том, чтр трахается с таким вот мальчишкой, которого как щенка брехливого из дома выкинули?
Лоис прекрасно понимат, что если бы Энди сам от внутренней гомофобии не страдал, он с ней бы не задержался. Ей это было на руку только. Ей от него не огромная любовь и желание уже были нужны. В школе, может, была влюбленность. Но понимание необходимости устроить себя в жизни без лишних затрат было сильнее. И держало сильнее прошедшей с пубертатом влюбленности.
— Лучше бы тебе папашка твой хребет переломил, — практически выплевывает она.
С ненавистью и омерзением. Совершенно настоящими.

Обиднее стало в разы. Откуда какому-то мальчишке было знать, любила она там кого-то или нет. Злая она стерва или просто расстроенная слабая девчонка. Она и любила, и злая, и расстроенная. По крайней мере, ей так кажется. Да и понятно было, что мальчишка просто пытается задеть. Только она не ожидала от сыночка священника такой злости и агрессии. Казалось, что проломить-то его не составит труда.
Казалось.
Лоис сглатывает и чувствует, что ей становится просто плохо. Может, духота влияет, а может и нахлынувшие словно изниоткуда эмоции. Она же просто пришла. Она же поговорить хотела. И вообще не с ним. И не на дурацкую собаку эту пялиться.
Она же просто хотела свою глянцевую семью, для создания которой Энди выходил идеальным кандидатом. С хорошей и благородной работой, а заодно — сопливым характером.
Может, мальчишка его и берет как раз прытью и характером, которой у Энди нет. Да и не так это важно. Сейчас уже — совсем нет.
В уголках глаз начинает противно щипать. Да так, что тушь может начать течь вместе со слезами в любую минуту. Лоис не обращала внимания на водостойкость ведь. Лоис прилюдно ревела только когда была совсем маленькая.
Она ведь просто... Просто...
Просто дура она конченая. Кромешная идиотина, которая столько времени потратила на человека, которого не любила и который в жизни не полюбит ее. Притом, что могла бы действительно пошевелиться и найти кого-то еще. Кто подошел бы ей, а не рыжему мальчишке.
Лоис сжимает кулаки, причем так, что ногти до боли впиваются в ладони. До боли и до цветных пятен перед глазами. Она никогда не чувствовала себя настолько отвратительно. Она не понимает, что происходит и хочет провалиться куда-то глубоко, подальше.
От себя подальше.
Лоис открывает рот, чтобы что-то еще сказать. Через ком в горле, собравшийся как-то чересчур быстро. Но не успевает собраться, ни с мыслями, ни со словами, ни с чувствами.
Дверь квартиры напротив открывается.
— Чего вы разорались? — раздается недовольный женский голос. — Чего вам дома не орется? У меня, блять, стены тонкие, уши чуткие, смена ночная, да господи!
Лоис поворачивается, видит растрепанную девицу на пороге соседней квартиры. В любой другой ситуации она бы точно ответила, что это не дело девицы и вообще, сидела бы дома. Но сейчас у нее не поворачивается язык и наворачиваются на глаза слезы.
Девица хмурится.
— Будете шуметь, копов вызову, — бросает она. — У меня мать детективит, мигом притон разгонят.
Затем она резко захлопывает дверь. Лоис вздрагивает. Но дверь снова открывается очень быстро. Девица высовывается из-за двери и с внезапно изменившимся на резко противоположное выражение лица, обращается поверх головы Лоис к мальчишке:
— Привет, кстати, — говорит она добродушно. — Ты там один, что ли? Я могу на кофе заскочить.
Девица, только что хмурившаяся, начинает улыбаться и хлопать ресницами. Лоис отказывается понимать хоть что-то. Внутри нее происходит странное, вокруг нее происходит странное, мир, кажется, сходит с ума.
Лоис разворачивается резко, но, кажется, на последних моральных силах. И рвется к лестнице, чтобы оказаться подальше от этого мальчишки, от этой квартиры, от этого дома, от этой жизни и этих людей вообще. Выдохнуть у нее получается только на улице.

Молли смотрит за тем, как непонятная девица явно в растрепанных чувствах сваливает куда подальше. Ну, ладно. Ну, бывает. Молли нет никакого дела, она ее даже в лицо не запомнила. Разглядеть успела, а запомнить — нет. Так всегда и выходит.
Она трясет головой и переводит взгляд на Алана. Ко-оофе. А к кофе можно еще и чего-нибудь пожрать перехватить. У Молли-то холодильник традиционно пустой. Только где-то на полках кукурузные хлопья остались, которые сейчас уже в глотку не лезут. В поддержку мыслям желудок еще и начинает вытворять какие-то голодные кульбиты. Молли прикладывает ладонь к животу на момент, немного морщится и выходит за порог квартиры. Дома ей хватать нечего, можно сразу же двигать на кофе.
Замок она закрывает на автомате и без ключей.
Алан кажется каким-то совсем вымотанным. В квартире Молли теребит щенка по шерстке на голове, мельком осматривается, словно пытаясь снова запечатлеть и восстановить в голове обстановку. А затем присвистывает.
— Девушка, воу! — Молли качает головой. — Что, приходила устраивать истерику? Мол, мужика с правильного пути свел и вообще содомит поганый, в аду гореть будешь? Быва-аает.
С френч-прессом Молли разбирается быстро. Чего там разбираться? В ее голове играет какая-то залипательная песенка, она покачивает головой в ее такт, совершая абсолютно механические движения. Дома Молли обычно не интересно возиться с кофемолками, френч-прессами или турками. Ей обычно достаточно заварить растворимый и заниматься своими делами. Только дома сейчас и такого не оставалось, надо было или работу искать, или к матери отправляться побираться. Ни одна из перспектив Молли не радует.
Она оборачивается к Алану, который все равно выглядит не лучше прежнего. А, ну да, бывшая невеста Энди, скандалы-интриги-расследования.
— Забей на нее, — дергает Молли плечами. — Если баба приходит истерить, а не спокойно отпускает, то дура она, а не баба.
Молли широко улыбается и опирается о столешницу. Ей становится даже интересно, а что там вообще такое происходило. Правда, она прекрасно понимает, что забудет все эти детали моментально и потом еще сорок раз будет переспрашивать. Иного обычно не дано.
— Иди сядь, я кофе принесу сейчас, — говорит Молли.
И начинает озираться в поисках чего-то съестного. Ну, ее оставили ведь на кухне с партийным заданием. Имеет право!
— А если эта телка опять припрется, — добавляет Молли, не глядя уже в сторону Алана, — можешь сразу выдернуть меня. Я могу ей патлы повыдергивать, а если что меня маман отмажет.
Наверное.
Молли подхватывает кружки с кофе и двигает в зал. Для нее и правда проблемой не станет повыдергать какой-то левой бабе патлы. Особенно если она шуметь будет также на площадке, как потерпевшая. И спать Молли не давать.

Молли не очень понятно, чего Алана вообще так понесло. Она хлопает глазами, прихлебывая кофе и не представляет вообще, чего ему сказать. Она-то в Бога не верит.
Об этом Молли и решает сообщить:
— Я не верю во всю эту чепуху с грехами и Богом. Это придумано, чтобы у тебя совесть была и ты не пошел убивать, воровать и вообще там, не знаю, овец в поле трахать. А если бы Бог существовал, он бы изначально не впихивал в людей опцию любить представителей одного с ними пола.
Молли поспешно делает глоток из чашки.
— Ориентацию не выбирают, сердцу не приказывают и вообще, мы сами себе хозяева, — продолжает она. — Мы, а не какой-то бородатый чудак, который пялится на нас с облачка. Так что вот не надо тут разводить глупости, ты большой, вообще-то, мальчик. Любите? Так вот и любите себе на здоровье.
Она пожимает плечами. О том, что она может слишком резко высказываться, Молли вообще не думает. И открывает рот, чтобы еще что-то добавить, но слышит звук ключа в замочной скважине, поворачивает голову к двери и забывает о том, что хотела сказать. Просто вот так, забывает, едва отвлекшись от своих относительных баррикад.

***
Энди торопился так, что по лестнице бежал, перепрыгивая через две ступеньки. Какого дьявола Лоис тут было нужно? У него не осталось никаких ее вещей, разговаривать ему с ней было не о чем. И, главное, он этого вовсе не предвидел.
Руки, пока он доставал ключи, немного тряслись.
— Ал? — едва переступив порог, позвал он.
Первым делом вместо Ала его встретил, конечно, Хан. Заливистым тяфком.
В комнате помимо Ала и Хана находилась еще и Молли, девица из квартиры напротив. Следов присутствия Лоис не наблюдалось. Энди выдохнул, вот только успокоиться это все равно не помогло.
— Что тут... — начал он. — Где?..
Нет, связных слов не находилось. У него с говорильным аппаратом вообще случались проблемы космического масштаба.
— Заходила твоя бывшая, — начала тараторить Молли, — передавала привет, уже убежала, видать, торопилась куда-то. Я, пожалуй, тоже пойду, — она глянула на кружку в своих руках. — Чашку потом занесу.
Стоило двери за Молли захлопнуться, как Энди быстро подошел к Алу, опустился с ним рядом на диван и резко притянул к себе. Других порывов просто не нашлось.